А потом подошла к Мирославу, взяла его руки в свои и заглянула прямо в глаза.
— А о тебе я ничего не знаю, Мирослав, — произнесла девушка. — Кто ты по жизни? Игрок? Или служащий?
Мирослав вздохнул. Снежинки покрывали его пальто, летели в глаза Виоле, и те блестели слезинками.
— Честно говоря, я и сам не ведаю, кто я…
Они одновременно рассмеялись, и она произнесла наигранно:
— Господин Никто. Таинственный незнакомец…
Мирослав хмыкнул:
— Да ладно… Что обо мне? Не интересно. Ты лучше скажи, как ты докатилась до жизни такой?
— До какой?
— Стала содержанкой Габора…
— Ах, долгая история!
— Ну, а если подробнее.
— Ну как сказать, — она вдруг нахмурила тонкие брови, и глаза её наполнились слезами. — Отец мой был должен большую сумму барону Эрнсту фон Габору. Такую, что и сказать страшно. Габор встретил меня после выступления в кабаре и напомнил о долге отца. Сказал, что расплатиться можно домом, землёй. Но тогда мы бы стали нищими и бездомными. И тут Габор намекнул, что есть ещё один вариант. Я должна позировать для скульптуры Артемиды. Её создавал один мастер. Мне не хотелось потери дома, а значит и отца — он может этого не выдержать. Позировать для скульптуры — занятие не такое уж обременительное, и я согласилась. В один прекрасный день я одела своё лучшее платье и решилась поехать к барону. Мы договорились с ним, что отец ничего не узнает. Так я стала зависеть от Габора.
— Ты сказала, что не знала его, как мужчину.
— У нас с ним ничего интимного не было… Не хочется об этом больше… Да и в сущности — вместе мы мало были. Сначала я приезжала пару раз на сеансы к скульптору. Там был и барон. Он относился ко мне, ну… как к дочери, что ли. С какой-то отцовской нежностью. Потом он нарядил меня и пригласил в ресторан, затем я сопровождала его на светский приём… Вот, пожалуй и всё…
— Всё это не помешало ему тобой расплатиться, — промолвил Мирослав. — И как тебе этот его поступок?
— Не очень… — нахмурившись ответила Виола. — Но я открою тебе одну тайну. Я была на той самой игре у пани Миллеровой. Я видела тебя и… ты произвёл на меня впечатление. Я подумала — решительный, смелый, осторожный. Готов за друга на всё. Ты ведь приятеля выручал, не так ли? Я считала это своеобразной жертвой.
— Да, я играл для Иржи, — промолвил Мирослав. — Так ты… влюбилась в меня?
Вместо ответа она охватила его руками и прижалась к плечу, вдыхая запах свежего снега.
* * *
Виола возвращалась из поездки в булочную. Забитый пассажирами трамвай еле полз среди заснеженных опавших листьев.
Девушка совсем озябла. Она шевелила пальцами, чтобы не замёрзли и, прислонившись к холодному стеклу, рассматривала ворон, медленно расхаживающих между деревьями. В её душе рождалась песенка, которую она варьировала на все лады. Потом она подумала о Мирославе, который уже должно быть воротился со службы и ждёт её дома. От этой мысли на душе стало тепло.