Приняв для себя важное решение комиссар полистал свою записную книжку, залпом допил кружку, вытер губы мягким платочком и покинул заведение.
В сумерках снежинки кружились в лучах фонарей. Сначала он шёл медленно, а потом поспешил — дома его ждала жена.
* * *
В модной шляпке с поднятой сеточкой вуали Ольга курила тонкую папироску и, закинув ногу за ногу, чуть хрипловатым голосом читала «Сказку зимы и лета».
У Мирослава картины зимы смешивались с воспоминаниями. Персонажи его собственной истории проплывали тенями. Иногда он отвлекался, наблюдал за тонкой струйкой дыма, поглядывал на ноги женщины в тонких ажурных чулках, в зеленоватые холодные глаза, и быстро улавливал хвостик рассказа.
— Ах, Мирек, милый, да ты меня почти не слушаешь, — говорила ему Ольга.
— Нет, слушаю тебя, очень внимательно слушаю. Значит король приревновал жену…
— Да это место я уж давно прочла.
— Слушай, а давай сейчас просто прогуляемся. Выйдем из этого душного зала на свежий воздух, — вдруг предложил Мирослав.
— А сказка?
— А сказку я обязательно возьму с собой. И прочту вечером, — улыбнулся Мирослав, собираясь с мыслями.
В последнее время, после возвращения из заключения, он жил, как во сне. Медленно и невнимательно. Иногда, подобно механическому роботу из книги Чапека, ходил на работу, дома сидел отрешённый, задумчивый. Вспоминал те места, где любила бывать Виола, те уголки дома, где садилась она и, казалось, ощущал её аромат.
Сосредотачивался лишь тогда, когда играл партию в фараон или бридж. А потом вновь терял чувство реальности.
На город мягко опустились голубые сумерки. С покатых черепичных крыш массивными льдистыми иглами свешивались сосульки. Скрипя и лязгая, словно старик с железной клюкой, протащился трамвай.
Они шли, говоря о чём-то малозначительном, как обычно бывает, когда между мужчиной и женщиной давно уже свершилось нечто важное, а всё остальное — малозначащий довесок.
Показалось Малостранское кладбище. Столбы каменного забора, державшие решётку, были украшены пышными головами снега. Из белого савана сугробов выглядывали тёмные стволы деревьев.
Это место упокоения мёртвых хорошо было знакомо Ольге. Здесь покоилось тело её матери. Идти туда не очень хотелось, но женщина попросила её сопроводить.
Мирослав, никогда не бывавший здесь, с интересом и с некоторым изумлением оглядывался вокруг.
— Знаешь, как возникло это кладбище? — спросила Ольга.
— Я слышал, что здесь хоронили умерших от чумы, — промолвил Мирослав, остановившись у могилы композитора Януша Витасека. Крылатый ангел на могиле был прекрасен.