Мирослав вздохнул и посмотрел в окно. Там царила осень, листья опадали, кружась в воздухе, и солнце приятно золотило улицу. Он вдруг подумал, а почему бы не воспользоваться приглашением и не посетить театр? Завтра — пятница, вечером спектакль. Это приглашение — дар жизни и не стоит такими дарами пренебрегать.
* * *
В Национальном театре Мирослав бывал всего лишь один раз. Помнится в детстве он с мамой слушал оперу «Русалка». Нельзя сказать, что произведение произвело на него большое впечатление, сказка Андерсена о русалке нравилась больше. Но ария русалки, ярко исполненная молодой певицей, да и сама артистка в полупрозрачном одеянии произвели на подростка впечатление.
На новое здание театра, восстановленное после пожара, Мирослав полюбовался с моста Легионов.
Погуляв по городу, Мирослав вернулся к театру вечером. Здание блистало золотом и фресками, а внутри напоминало драгоценную шкатулку. Фойе и все помещения производили впечатление дворца с изящной лепниной и красивыми картинами. Походив в фойе среди разнаряженной публики, Мирослав остановился перед зеркалом. Да, пора было подумать о смене гардероба. Его серый шерстяной костюм уже был изрядно потёрт. Поправив галстук и тугой накрахмаленный воротничок, Мирослав вошёл в зрительный зал — весь в золоте и красном бархате.
Рядом расположился невысокого роста седой старик в очках, одетый во фрак. С помощью театрального бинокля он оглядывал зал. Убрав его в футляр, старик посмотрел на Мирослава сквозь очки. Долго намеревался что-то спросить и решился:
— Позвольте, уважаемый господин — поклонник вообще оперного искусства, или же почитатель Зденека Фибиха?
Мирослав слегка замялся.
— Ну как вам сказать. Не то, чтобы большой поклонник оперы… Но некоторые… мне нравятся.
— Какие, например?
— Ну, такие, как… «Русалка»…
— Дворжака… — напомнил любезный сосед.
— И ещё… «Проданная невеста» этого… Сметаны… Как-то ходили с женою, получили удовольствие.
— Да, прекрасная вещь. Ну, а как же Фибих?
Мирослав пожал плечами и усмехнулся.
— А его я вообще не знаю.
У старичка очки полезли на лоб.
— Нет, я конечно слышал это имя, — поспешно объяснил Мирослав. — Но не смотрел в театре ни одной его оперы или другого какого-то произведения.
Старичок слегка разочарованно кивнул, отвернулся, помолчал, высморкался в платок и стал разглядывать программку.
Мирославу стало неудобно, как будто он чем-то обидел старика.
— Простите, а о чём опера? Каков, так сказать, сюжет? — спросил он.
— Как, и этого вы не знаете! Это же Шекспир! Это же сценическое воплощение его «Бури», — торопливо прошептал старичок, так как в зале уже стал гаснуть свет.