И тут Войтеха пронзил страх. Язык старухи — большой, опухший, красно — синий с белой каймой свисал из безобразного рта. В середине языка зияла отвратительная дыра.
— Не желаешь ли развлечься, дорогой? — прохрипела старуха, с всхлипом втягивая длинный язык и подходя настолько близко, что Войтеха обдало холодом. — Недорого возьму.
Охваченный неприятным чувством Войтех собирался отпихнуть от себя назойливую старую даму, но руки его вошли внутрь тела старухи, а когда он их отдёрнул — они были в чём-то влажном, как туман, и вонючем.
— Ты кто? — задал он вопрос, глядя на собственные руки, затаив дыхание.
Та залилась безобразным сухим смехом, зияя ртом, где торчала пара гнилых зубов.
— Ты меня не знаешь? Я — Куличкова, я сдаю свои комнаты красивым и весёлым девушкам. Ну же, вспомни! Ха-ха! Это я наградила пана болезнью богини любви. Ох и лютовал он тогда! Это он меня прибил языком к воротам. От этого я долго умирала.
— Господи, так ты мёртвая! — волосы на голове Войтеха встали дыбом. — Убирайся прочь, старая падаль!
Старуха нахмурилась, собрав на челе море морщинок.
— Так ты не хочешь… Ну раз не хочешь мою девушку, так получай гвоздь! Ха-ха!
Она задребезжала смехом, затряслась вся и вдруг резко двинула рукой.
Войтех застонал от боли — в его сердце торчал длинный ржавый гвоздь. Ещё одним движениям старуха вынула гвоздь, и из сердца хлынула фонтаном кровь. Войтех упал как подрубленный стебелёк. А старуха захохотала неистово громко и пропала.
* * *
На этом приключения той страшной ночи не закончились. Под утро к городской больнице подкатил лимузин. Лица вышедших из него двоих человек были бледны, а руки их дрожали.
— Скорее, носилки! — велел один из них в костюме и котелке. — Пану Мачке плохо.
— Быстрее, он умирает! — умолял второй.
Вскоре санитары внесли в приёмный покой необычного больного.
От него отшатнулась видавшая виды медсестра. Лежавший на койке мужчина был гол. Всё тело его было медного цвета и сотрясалось в беззвучных конвульсиях. Оно твердело на глазах, и когда в палату вошёл дежурный врач и постучал поступившего пациента по грудной клетке — послышался глухой звон. Тело на глазах становилось медным, свет лампы блестел на плечах и медной голове, золотистые веки глаз были закрыты.
Врач побледнел и стал лихорадочно листать медицинский справочник — он ничего не слышал о такой редкой болезни.
Утром прибывший главный врач уже застал в палате холодную недвижную медную статую.