– Финн? – сказал Бобби.
– Мммм?
– А если Хукер все поймет?
Финн вздохнул.
– Есть такая возможность, но не думаю, что у него получится.
– На стоит его недооценивать только потому, что он совсем зеленый, – сказал Бобби.
– Нет, я другое имел в виду. Это прозвучит чертовски холодно, но я не думаю, что он все поймет, потому что он просто хочет жить. Когда ты уже предрасположен к одному состоянию, твой мозг будет стремиться избегать любых возможных альтернатив.
– Мне кажется, что ты, наверное, прав, – сказал Бобби. – Он ухватился за ложь, что ты ему скормил, и держится за нее изо всех сил. Он продолжал говорить мне, каким осторожным он собирается быть, как он собирается превратить паранойю в искусство. Он пытается относиться к этому легко, но как же он напуган.
– А ты бы не был?
– Если честно, я не знаю. Пытаюсь поставить себя на его место, но ничего не получается. Меня тошнит от одной мысли об этом.
– Это хорошо, – сказал Финн. Продолжай об этом думать. Это поможет тебе расправиться с Голдблюмом, когда подвернется случай.
– Ну, да. Я даже не знаю этого человека, но уже ненавижу его больше, чем кого-либо за всю свою жизнь.
Финн кивнул.
– Но потом я ловлю себя на мысли, что, возможно, он действительно не виноват. Ведь рациональные люди так не поступают. Он болен, Финн. Он безумен.
– Не оставляй в себе места для жалости, – сказал Финн. – В рамках их собственного безумия, подобные люди могут вести себя на удивление рационально. Он умнее тебя. В противном случае он никогда бы не стал рефери. Никогда не совершай ошибку, недооценивая своего врага или жалея его. Это дает твоему врагу преимущество, а Голдблюм и без этого уже нас превзошел.
– Ага, расскажи мне об этом.
– Чертовски хочется заполучить хроноплату, – произнес Финн. – Дай мне знать, если на нее наткнешься.
– Чмошная армия, – сказал Бобби.
– Такова жизнь.
Бобби на мгновение замолчал.
– Но для тебя это что-то большее, – сказал он. – Это образ жизни, да? Не могу представить, чтобы я закончил службу, и тут же пошел по новой. Для меня это сумасшествие.
– Может, так оно и есть, – сказал Финн.
– Сколько тебе лет, Финн?
– Сто шесть.
Бобби фыркнул.
– Мне только шестьдесят. А Хукеру, Иисусе, девятнадцать! Уходить таким молодым… Богом клянусь, хотел бы я, чтобы был другой выход.
– И я тоже, – сказал Финн.
– Почему мы это делаем?
– Лучше лорда Теннисона не скажешь, – произнес Финн.
– Я не об этом, – сказал Бобби. – Я не о том, почему мы делаем это, а о том, для чего нужно продолжать эти временные войны? Учитывая риски, я просто не могу понять, почему они продолжаются. Почему мы не можем просто остановить это до того, как случится что-то действительно неприятное?