– И что? – спросил Брастомгруд. – Вы ханше письмецо любовное черкануть решили? Или конфет коробку зашлете, отравленных? Не понимаю я, к чему вы ведете.
– План очень простой. Видите вот этот предмет? – показал голубой камень Массено. – Это так называемый кристалл Сакратида…
– Я знаю, что это такое, – перебил Брастомгруд. – Понимаю. Вы хотите подсунуть его ханше… а дальше?..
– А дальше уже наше дело, – сказал Танзен. – Вы поможете? Имя ханши нам известно, разумеется, но нужен кто-то, кто знает ее в лицо.
– В таком случае у вас проблемы, – усмехнулся воевода. – Я не знаю ее в лицо.
– Но вы же сами сказали…
– Я сказал, что видел ее. Но она все время была под чадрой.
Танзен и Массено немного помолчали. Они провели в Гаратаке несколько дней, и все это время пытались найти какой-нибудь портрет ханши или свести знакомство с кем-то из ее личных слуг. Но портреты в стране слепцов не пользуются популярностью, а подобраться к личным слугам ханши оказалось не проще, чем к ней самой.
– Предлагаю перейти к запасному плану, мэтр, – произнес Массено.
– Это будет труднее, – поджал губы Танзен. – Понадобится какой-нибудь важный хобий. Кто-то, свободно входящий во дворец… по крайней мере тайджи…
– Знаю одного такого, – неожиданно сказал Брастомгруд. – Могу даже его вам предоставить.
– Очень интересно, – повернулся к нему Танзен. – Кого и как?
– Придворного алхимика, Ворошилу. А как… да вашим же заклинанием. Этим… как его?..
– Письмом?..
– Да. Если сумеете отправить ему от меня весточку, он сюда сам прибежит.
Брастомгруду принесли бумагу и чернила. Пачкая в них мозолистые пальцы, он не без труда накалякал:
«Вот я сбежал а тебе и невдомек как, крот вонючий. лутше ты сюда сам приходи, а то знаешь ханше-то не понравитца что ты ее грязеедина агентом зла прозывал. Не придешь сам севодня на „Ханский“ к чорному ходу – то хуже будет я ей такоеже письмецо черкану и под слепые очи доставлю а она тебя упечет туда, откуда я сбежал. Прехади один. Брастомгруд Оркручигетхсторец, сын Дракметгара, сына Ордокхона»
– Прекрасный образец эпистолярного искусства, – сказал Танзен. – А теперь расскажите, как он это прочтет.
– Ах ты, ярыть, он же слепой!.. – спохватился Брастомгруд. – Забываю. Каждый раз забываю. Они так остро слышат и чуют, что и не поймешь иногда, что не видят ни дыры.
– Дыры-то они как раз видят, – поправил Массено, беря в руки бумажку. – Сейчас.
Остро отточенным пером он быстро-быстро стал прокалывать ее на концах букв. Будучи сам слепцом, пусть и одаренным Солнечным Зрением, Массено прекрасно владел рельефным письмом, которое пользуют хобии.