– Очень много грамматических ошибок, – заметил он, когда закончил.
– А нам эта грамматика без надобности, – проворчал Брастомгруд. – Мое дело простое, военное. Понятно же, что я написал? Ну и все.
Продырявленную в тысяче мест бумажку переправили адресату. Даже без помощи Брастомгруда – лицо Гугана-Гункаха Ворошилы Фырдуз и сам помнил преотлично. Хотя и удивился, что теперь он придворный алхимик – раньше-то повыше ходил, поближе к поверхности. А теперь эвона в какую глубину угодил, в самые низы.
Видать, за шпионский труд награды удостоился.
Прошел час. Потянулся второй. За ним третий. Мектиг и Плацента стерегли у черного хода – там, где толклись слуги, носильщики и наемники. Дармаг молча подпирал каменный столб, Плацента замаскировался под грязного нищего.
Гуган-Гунках Ворошила появился уже на исходе дневного времени. Когда почти все расползлись по норам, придворный алхимик показался из бокового туннеля. Он явно боялся встретить знакомых, поэтому обильно смазался вонючим маслом. Аромат шел такой, что даже Плаценту передернуло, зато никто из хобиев Ворошилу не узнает, пока тот молчит.
Видно было, что Ворошила не бедствует. Одет неброско, но нарядно… по хобийским понятиям, конечно. Будучи слепы, они не могли оценить ярких красок и ладного покроя. Не нуждались и в теплых мехах, будучи сами покрыты природным. И потому хобии невеликого достатка разгуливали почти голышом, а вот богачи и знать носили кто бархат, кто шелк, а кто и паутинную ткань.
Эта последняя ценилась дороже всего – и именно в ней-то Ворошила и щеголял.
Плацента переместился к нему за спину почти сразу же. Полугоблин умел двигаться практически бесшумно, но хобии слышат, как ползет червяк. Ворошила резко обернулся и выставил жахатель… но его горло уже стиснула могучая рука. Сцапав алхимика, Мектиг слегка его придушил, и поволок к черному ходу.
– Он действительно пришел один, – сказал Танзен, принимая форму № 67 (кобольд). Волшебник еще издали заприметил Ворошилу и следил за ним в форме № 39 (муха). – Приведите его в сознание.
Когда алхимик пришел в себя и учуял Брастомгруда, то издал сдавленный звук и попытался снова вырубиться, но ему не позволили. А воевода ухмыльнулся и сказал:
– Мир тебе, крот.
– И тебе мир, – опасливо ответил Ворошила.
– Как дела? Помнишь, как мы тебя в канализации поймали?
– Помню.
– А помнишь, как я тебя на Военном Дворе допрашивал?
– Угу, как такое забудешь…
– А как мы потом тебя вокруг пальца обвели, чепухи тебе наговорили и ложный побег устроили? Эх, сколько воспоминаний…
– Да, весело было… – нервно подхихикнул хобий.