— Твоему ребенку страх не потребуется. Только бесстрашие сможет вас спасти, а на меня больше не рассчитывайте! — произнесла она и оттолкнула оилку.
Когда среди перепуганных, прячущихся по углам женщин Атла нашла ту, что хранила ее любовь, она трясущимися руками вцепилась ей в горло и стала вдавливать тело воровки в металл, направляя смертельный луч в глаза. Любовь вернулась к ней под страхом смерти, вся до последней капли. Атла остыла, осмотрелась, раскаялась и, дав волю слезам, побрела к выходу с целью раз и навсегда улететь от проклятого богом и ею народа призрачных оилов. Атла, не оглядывалась, прыгнула в челнок, за ней вслед вскарабкался пес. Она выбросила все оставшиеся мешки с алмазной крошкой в сторону оилов — последний дар бедствующему народу, захлопнула шлюз и со скоростью света понеслась в космическую пустоту.
В эту ночь Атла вернула себе всё. Гордость, жадность, гнев, страх, любовь, снова были с ней. Она осознала, насколько важны для нее эти чувства, но какой ценой? Она вспомнила, что такое гнев — резкий прилив горячей крови к мозгу и страшной силы взрыв, раздающийся в груди, заставляющий понять, насколько много силы и энергии скоплено внутри. Она вспомнила, что такое жадность — сверлящее, острое чувство, возвращающее разум и душу к реальности. Со сладостью и упоением она вновь почувствовала страх — давно забытые, резкие, частые, будоражащие удары сердца в груди.
Ей наконец-то стало страшно, страшно за себя, за свое прошлое и будущее, за свой народ и за судьбу всех Семи миров, темную и грязную сторону которых приходилось лицезреть все эти годы. «Куда катится мир?» — прикрывая лицо руками, думала Атла.
И наконец, любовь. Когда ее любовь вернулась к ней, первое, что появилось перед глазами, была Крама: её народ, дом, лицо отца и Татиды. Сильная тоска по ним, по родной красной планете, которую так глупо и безжалостно она предала, пронзила её сердце. Обвив руками теплую шкуру верного пса, который согревал ею обледеневшую душу, она стала рыдать.
— Вернись! — услышала она в своем разуме голос Татиды.
Атла вздрогнула и зарыдала еще сильней. Старая прорицательница не выходила с ней на связь шесть долгих лет, а теперь она вновь была в её голове и призывала вернуться. Как же хотелось ей упасть старухе на колени, уткнуться носом в седые ароматные волосы и уснуть так, как это бывало в детстве.
— Мы тебя ждем! — раздалось вновь.
Голос принадлежал отцу. Атла оторвала распухшее от слез лицо от мокрой шкуры единственного друга, поднялась и без малейшего сомнения направила свой потрепанный в скитаниях по мирам челнок на Краму, планету, которую она избегала все эти годы.