Горы остались позади, теперь мы шли по обширной равнине, заросшей высокой травой, с редкими островками леса. В глаза бросался разительный контраст с тем, что мы видели по другую сторону гор. Там луга и лес были мёртвыми. Живность, если она вообще там была, старалась не показываться на глаза. Здесь всё было иначе. Над цветущей степью летали насекомые, пение птиц сливалось в один сплошной гул, где-то вдалеке выгоняли на пастбище большое стадо коров. Жизнь била ключом. Поравнявшись с первыми домами, мы увидели и местных жителей. Людей. Живых. Не в форме. Без оружия. Постепенно вышли на дорогу. Сначала это была едва различимая колея в траве, но по мере продвижения в густонаселённую часть острова, становилась всё шире, появилась даже отсыпка щебнем. Справа и слева расстилались широкие поля, засеянные зерновыми. Компактных поселений мы пока не встречали, всё больше хутора. Один или два дома и куча хозяйственных построек, амбары, сараи, хлев для скота, возможно, баня, попалась даже сельская кузница. Недалеко от дороги стояла внушительных размеров ветряная мельница.
Идущие навстречу крестьяне почтительно здоровались с Архонтом, он так же вежливо кивал в ответ. На нашу компанию поглядывали с опаской. Видимо, с их колокольни, те, кто сражается с нечистью, сами не лучше потусторонних тварей. Что ж, по-своему они правы.
Ко мне приблизился Лев. Выглядел он плохо. Дальние пешие походы, да ещё с грузом, были для него удовольствием сомнительным. Пот градом катился из-под шлема, дыхание вырывалось с хрипами. А ведь мы даже ещё никуда не бежали, просто долго шли по ровной дороге.
— Слушай, — сказал он мне, — ты ведь наш, русский?
— Да, а что? — нехотя ответил я.
— Да просто рад, что земляка встретил. Вместе двигаться будем.
— Здесь нет землячеств, семей и группировок, — я старался говорить как можно более безразличным тоном, — есть только команда бойцов, мы вместе воюем.
— Да слышал я это уже, а за что воюете? Платят вам?
— Нет. Кормят, одевают, дают оружие, лечат если нужно. Денег не дают, если ты об этом.
— А на кой хер вам тогда воевать? — он не на шутку удивился, — башкой рисковать можно только за большой интерес. Я так думаю.
— Ты неправильно думаешь, — ответил ему я, — видишь этих людей?
— Вижу, — он закивал, улыбаясь железной челюстью, — зажиточные, горя не знают, селянки мясистые, так и просятся…
— А скоро увидишь мир с той стороны, — оборвал я его фразу, — болота и леса на низменности. Там тоже жили не хуже, были деревни и распаханные поля. А теперь всего этого нет. Осталась одна только братская могила, откуда веет холодом.