ничего не оставалось делать, как стать злостным нарушителем воинской дисциплины, чтобы почаще попадать в лапы Целкина. Вот и сейчас за злостное нарушение дисциплины во время проведения ответственных политзанятий Носа посадили на гауптвахту. Нос взял с собой на губу хромовые сапоги Паренька, чтобы тоже сделать ему ковбойский каблук. Солдатня любит этого горе-офицера. Ну, понятно, он же им пряники в солдатской лавке покупает постоянно, а половину выданного на усиление оркестра спирта вообще после смотра отдал своим музыкантам-придуркам. А если разобраться, то этот Паренек-то преступник самый обыкновенный. Военный преступник, потому что есть такая статья — за панибратство. От двух до пяти. Жалко только, что полковник Сивашов носится с этим оркестром и Пареньком. Вон комбата Галимова чуть самого не посадил на гауптвахту как-то из-за оркестра.
В это ночное время, когда на безмолвной темной планете он оставался практически один, Шубин любил размышлять. Тем для размышлений было не так уж много. По правде сказать, это были вариации одной и той же темы. Поэтому Шубин начал подсчитывать, в каком бы звании он сейчас находился, если бы его не отчислили из военного училища. По срокам выходило, что Шубин должен был быть уже капитаном, а возможно, и майором. Тогда была поставлена на карту честь дамы, задета честь мундира, и Шубин вынужден был набить морду одному майору. За что и поплатился, однако спас честь мундира.
Правда, получающуюся картину портил один нехороший факт. Этот мерзкий фактик мелькал на задворках сознания Шубина, подпрыгивал там, нагло махал ручками и мешал Шубину сосредоточиться. Настырный фактик состоял в том, что на самом деле прапорщиком Шубин стал, окончив школу прапорщиков, куда попал по окончании срочной службы. А избитого в защиту чести майора, как и таинственной дамы, вовсе не существовало в реальности.
— Начистил бы я ему рыло, — пробормотал Шубин. — Встретил бы — убил.
В это время зазвонил телефон.
— Помощник дежурного по комендатуре прапорщик Шубин, — сказал Шубин в трубку.
— Это адъютант командующего майор Грызлов. Прапорщик, сейчас к тебе приведут задержанного, Куликов фамилия. Ты его посади в камеру, а я завтра с ним разберусь. И припугни его там. Понял, да?
— Так точно, товарищ майор, — сказал Шубин. — Есть посадить и припугнуть!
Паренек сдал задержанного солдата Шубину и пошел обратно, дожидаться рассвета на кожаном диване генеральской бани.
Шубин вышел из-за барьера, энергичными движениями оправил мундир и подошел вплотную к задержанному. Перед ним стоял высокий парень со спокойным взглядом. Генеральский холуй сказал припугнуть, значит, это желание самого папы-генерала. Чистый подворотничок, аккуратная стрижка, даже запах одеколона. Водитель генеральской «Волги» и хахаль генеральской дочки. Такому есть, что терять. Это хорошо. С таким можно работать. Это тебе не грязный малыш Мандрик, которому терять нечего. Который ни за что не держится, даже, похоже, за свою никчемную жизнь. С таким материалом работать тяжело, практически невозможно. Вон как вчера этот Мандрик поговорил с начальником комендатуры Рымарем. Логично.