— Какого анекдота? — Шубин непонимающе вскинул глаза на солдата.
— А про осла. Хотите, расскажу?
Шубин некоторое время молча мерял шагами комнату, как будто что-то обдумывая. Можно прямо сейчас бросить наглого бойца в камеру. Но это будет его, Шубина, поражение. Логика, еще раз логика! Конечно, анекдот будет оскорбительный. Но никто же не слышит…
— Ну, что ж, давай, солдат, давай. Только хорошо подумай сначала. Я хочу тебе дать этот шанс, — задумчиво сказал Шубин. — От того, как ты его используешь, зависит твое будущее.
— Ага. Так вот, встретились в пустыне прапорщик и осел. «Ты кто?» — спрашивает осел. Прапорщик оглянулся вокруг и говорит: «Я офицер. А ты кто?». Осел тоже оглянулся и говорит: «А я лошадь!»
Не боится, сволочь! Улыбается. Вместо правосудия получается какая-то ерунда! Засядет теперь в голову этот анекдот, как заноза. Что-то неудачное дежурство сегодня.
— Ваш так называемый анекдот, товарищ солдат, был записан на звукозаписывающую аппаратуру, — сказал Шубин без особой уверенности. — И будет внесен в протокол и приобщен к делу.
Шубин прошел за барьер к журналу регистрации временно задержанных и уставился в него. Потом оторвался от журнала и устало произнес:
— Я давал тебе шанс. Я сделал все, что мог.
Тяжело поднявшись, Шубин подошел вплотную к Куликову и, прищурившись, стал в упор его разглядывать. Куликов отвел взгляд от болотно-зеленых глаз беспокойного прапорщика и уставился в пол. «Всем известна демоническая сила взгляда фюрера», — всплыла в голове Шубина фраза из фильма «Щит и меч», который недавно показывали в солдатском клубе. Шубин довольно усмехнулся.
— Ду ю спик инглиш? — внезапно спросил он Куликова.
— Ноу, — машинально ответил Куликов.
Шубин презрительно хмыкнул, как будто ему не хватало именно этого логического звена, и бросил:
— Руки за спину! Пошел в камеру!
* * *
Прапорщик Собакар был подавлен. Вообще-то Собакар был нормальным мужчиной лет тридцати и являл собой тот редчайший случай, когда солдаты хорошо относились к прапорщику. Но вот с патрулем у Собакара, как говорится, не заладилось и все. Уже несколько раз подряд с ним приключалась одна и та же история. В конце дня помощник начальника комендатуры старший лейтенант Крупа просил Собакара задержаться. Когда все выходили из комнаты, Крупа объявлял Собакару:
— Товарищ прапорщик, вы пьяны!
Никакие оправдания совершенно трезвого Собакара не имели значения. Прапорщик помещался на сутки в камеру временно задержанных для офицеров и прапорщиков. Причины такого поведения Крупы оставались загадкой для всех, включая самого Собакара. Может, это был природный цвет лица Собакара, напоминавший свежеизготовленный кирпич, может, это были какие-то тайные струны души самого старшего лейтенанта Крупы, которые нечаянно задел когда-то Собакар. В общем, заступая сегодня в патруль, Собакар грустно сообщил жене, что вернется, вероятно, через двое суток. И маршрут у него, кстати, всегда самый неприятный — второй. Он проходил по самой окраине городка, и в него было включено общежитие ПТУ.