Если бы не голод, Рулав мог бы подремать на жесткой кровати, единственной мебели, которая была здесь, но в животе его так урчало, что сон отказывался приходить к нему даже с самой легкой дремотой. Рулав ходил, сидел, лежал, пока, наконец, его не удосужилась навестить госпожа настоятельница.
— Вы — гонец? — сухо с порога спросила она.
— Да! И у меня…
— Что же вы добирались сюда так долго? — оборвала его на полуслове Каллина.
Мужчина удивленно моргнул.
— Я ехал без сна! Я…
— Вы ехали долго!
— Я ехал так быстро, как только мог, — оскорбленный, заявил Рулав, — в отличие от гонца из мэрии, который добирался из Тоймы три дня!
Каллина внезапно довольно улыбнулась.
— Теперь я вам верю.
— Премного благодарен, однако такое отношение ко мне…
— Кх, кх, — сразу перебила его Каллина и медленно, почти отчеканив по слогам, сказала, — не вам судить! Я прочла письмо, которое вы передали, не уверена, что вам есть что добавить.
— Нет, все было в послании.
— Хорошо, — коротко ответила Каллина и ушла.
Рулав с открытым ртом стоял и просто смотрел ей вслед. Нет, конечно, он понимал, что он — всего лишь гонец, и все-таки такое отношение: словно он был посланником не из дружественной, а из вражеской ставки. «Ну, ничего! — злорадно подумал про себя мужчина. — Вы все еще ответите и за свои слова, и за свои поступки, и за свое безобразное отношение к гонцам из столицы! Возомнили о себе невесть что. Какая-то заместитель мэра заправляет делами в городе, издавая сумасбродные указы, служительница одного из храмов в отсутствие настоятеля города берет себе его должность и непонятно чем занимается. Лучше бы делами занималась или ее, что, совсем не учили, каковы позиции и принципы храма?»
Шел подсчет последних голосов, а народ уже собрался на площади и отказывался уходить: все ждали результатов. Было решено, что официальные конечные цифры примет Амалия, и она же предоставит людям отчет, а Дан тем временем был на полпути к храму Истории. Амалия успела лишь пожелать ему удачи, ей очень хотелось проводить его, но она не могла оставить здесь все. К тому же, решив, что это лишнее, она невольно вспомнила замечание Астеева и потому вернулась к делам и целиком и полностью погрузилась в более рациональные проблемы, чем волнующие душу незнакомые ей до того чувства.
Люди переговаривались меж собой, многие спрашивали друг у друга, как у знакомых, так и не у знакомых: «А как вы голосовали?». Практически все отвечали одинаково, не потому, что все, кто остался в городе голосовали одинаково, а потому, что те, кто поддерживал Рувир Истмирры, чувствовали себя обязанными прийти в такой час к зданию мэрии, которое уже само по себе являлось символом светской власти. Собралось уже несколько тысяч человек, и люди все прибывали, в скором времени они просто не смогут пройти. Стражники по распоряжению Амалии распустили кольцо, сформировав несколько подвижных отрядов. Юлиан лично расставил людей вокруг сцены.