Он предложил отнести бутерброды и кофе в машину, чтобы позавтракать с относительным комфортом, но Натали впервые за несколько дней, когда она соглашалась со всем, что говорил Ройл, отрицательно покачала головой.
— Я там будто в ловушке, — смущаясь, призналась она. — Словно воздуха не хватает… Понимаешь?
Он кивнул, но не произнес ни слова. Смотрел, не отводя взгляд.
— Что? — не поняла Натали. Пригладила волосы, подумав, что прическа растрепалась. — У меня нос зеленый или типа того?
Роланд рассмеялся на это подобие шутки так, словно не слышал ничего смешнее. И Ната только сейчас поняла, что он не смеялся и даже не улыбался всю эту неделю.
— Ты ненормальный, да? — обиженно спросила она.
— Не обижайся, принцессочка, — примирительно ответил Ройл. — Я просто рад, что ты разговариваешь.
Ната нахмурилась, глядя в тарелку. Ну да, разговаривает. Причем опять с этим неотесанным типом… Но что поделать — теперь поздно давать обратный ход. Ее испуг, когда она, проснувшись, не увидела на руке пятна от инъекции, позволил сломать стену, которую она неосознанно, но старательно возводила вокруг себя. Кстати, о пятне…
— Роланд…
Он догадался, о чем она хотела спросить, потому что Натали начала приподнимать манжет рубашки, чтобы еще раз посмотреть на запястье.
— Позже, — сказал он, перехватив вдруг ее руку. — Поговорим в машине.
— Профессор тебе сказал что-то? — только и смогла прошептать Ната, сбитая с толку его таинственностью.
— Да… Кое-что…
И вдруг без всяких предисловий кинул в Нату пластиковый нож, который до этой секунды, никому не нужный, лежал на подносе. Едва ли нож смог бы причинить девушке серьезный вред, но Ройл уверенно целился прямо ей в грудь. Ната едва смогла осознать, что происходит, потому что дальше она только наблюдала, словно со стороны, как ее рука перехватила нож в полете, подбросила — рукоять удобно легла в ладонь — и секундой спустя полоснула Ройла по щеке. Нет, совсем сторонним наблюдателем она все же не была, за доли секунды до удара мозг принял решение, выбирая наиболее уязвимое место. Ната сама, взвесив все за и против, а не ее взбесившееся, вышедшее из-под контроля тело, решила, что руку, защищенную курткой, порезать будет сложнее, да и Ройл, специально подготовленный телохранитель, успеет отбить нож. А вот до лица дотянуться — нет.
И только уже увидев, как кровь Роланда капает на воротник куртки, вскрикнула и уронила оружие.
Вскрикнула, потому что не ожидала от себя такого, а вовсе не от того, что ей стало жаль телохранителя. Он сам виноват. Но она, девочка из высшего общества, воспитанная и милая — и пусть с этим кто-нибудь поспорит! — она-то как могла такое совершить? Кровь… Фу… Отвратительно.