Роланд помолчал.
— Мудрость невелика. Но мне, четырнадцатилетнему пацану, эти слова показались тогда откровением. Он сказал: «Для того чтобы началось что-то новое, старое должно закончиться. Оставляйте прошлое в прошлом и никогда не сожалейте о нем». Мы не себя должны были похоронить, а свое прошлое…
Ройл вдруг вложил в ладонь Натали маленький продолговатый предмет. Она разжала пальцы и увидела коричневое семечко.
— Что это? — спросила она.
— Твое прошлое, — ответил Роланд. — Давай, похорони его. И больше не сожалей.
Натали опустилась на колени в мягкую траву, ее будто разом покинули все силы. Какое-то время она просто сидела, глядя на семечко на своей ладони. Роланд не торопил, не уговаривал, просто стоял за ее спиной, и Ната даже была благодарна за его молчаливое присутствие. И она вдруг торопливо, словно опаздывала куда-то, а на самом деле опасаясь, что решимость ее иссякнет, вдруг стала голыми руками разрывать землю, выдергивая пучки травы, не думая о том, какими безобразными станут ее ногти, и том, что одежда будет испачкана травяным соком. Она трудилась, словно в каком-то исступлении, а потом, когда дело было сделано, упала ничком на маленький холмик земли и зарыдала.
Ройл присел рядом, он не трогал ее, грыз травинку и смотрел на небо. Морда, выпущенная из переноски, подошла к Натали, понюхала ее макушку, муркнула и, не дождавшись ответа, отправилась исследовать парк. Она, не привыкшая к ощущению почвы под лапами, вышагивала, словно на ходулях. Хвост, однако, был гордо поднят — Морда готовилась покорять неизведанное.
— Молодец, смелая девочка, — сказал вдруг Роланд.
И когда Натали подняла голову и посмотрела на него, подбирая язвительные слова, добавил, обезоруживающе улыбаясь:
— Это я не тебе.
И ведь не поспоришь. Натали перевернулась на спину и тоже стала смотреть вверх.
— Спасибо, — сказала он тихо-тихо, надеясь, что Роланд не услышит.
Натали лежала-лежала и сама не заметила, как глаза ее закрылись. Накопилась усталость, а спать удавалось редко, урывками. Она никогда раньше не подумала бы, что сможет уснуть, лежа на голой земле, не опасаясь испачкаться или выглядеть глупо. В чувство ее привел звук сигнала браслета Роланда. И Натали тут же, как солдатик, услышавший команду «подъем», села и принялась отряхиваться, собираясь в путь.
Роланд, однако, не двинулся с места. Не протянул ей руку, чтобы помочь встать. Лицо было серьезным, губы сжаты. Ната даже испугалась.
— Что? — спросила она внезапно осипшим голосом.
— Сядь. У нас еще пять минут есть в запасе. Надо поговорить.