Натали, занятая своими мыслями, поняла, что они пришли на место, только когда Роланд тронул ее за плечо. Ната огляделась — здесь она уже бывала, и не раз — Роща Слез. Она не представляла, почему роща так называется, хотя поэтичное название всегда ей нравилось. Два года назад они с Джеком заблудились здесь. Ну, как заблудились — настоящая опасность им не грозила: у каждого на руке браслет, нашли бы за считаные секунды, если бы подростки пожелали найтись… Натали казалось тогда, что Джек специально завел ее вглубь рощи, чтобы поцеловать, и покорно следовала за ним, волнуясь и смущаясь. А Джек, как выяснилось, просто баловался и играл в космический спецназ, высадившийся на незнакомой планете… Джек…
— И что? — спросила она, невольно разозлившись. — Зачем ты меня сюда привел? Я эту рощу видела сто раз!
— Я уверен, ты не знаешь, что это за место на самом деле, — ответил Ройл, загадочно улыбаясь. — Я здесь похоронен.
— Что?! — Ната даже отступила на шаг, мурашки побежали по коже. Нет, она просто ослышалась, ведь так?
Роланд, пользуясь ее растерянностью, бесцеремонно взял ее за руку и повел за собой. И привел к маленькому деревцу, совсем еще юному.
— Моя могилка, — сказал Ройл, он уже откровенно потешался над смятением Натали.
— Ты сумасшедший, да? — Ната так искренне недоумевала, что Ройл, не удержавшись, расхохотался своим заразительным смехом.
— Ну, ладно, не пугайся, — сдался он. — Это всего лишь старая, немного зловещая традиция Академии. Когда мальчики поступают на обучение — считается, что они умирают для всего остального мира. В первый день первого учебного года все новички идут в парк и сажают дерево. Не саженцы, а именно семена — такие символические похороны. Прорастают не у всех, а мое выросло. Как думаешь, хороший знак?
Ната пожала плечами, она до сих пор была немного ошарашена. Веселость Роланда казалась ей неуместной.
— Ничего смешного я в этом не вижу… Своими руками копать себе могилу — бр-р-р…
Ройл тоже посерьезнел.
— В тот день мне тоже было не до смеха. Все, что я знал и любил, осталось позади, в прошлой жизни, и никакого шанса вернуться. Я ничего не мог изменить, даже если бы хотел. И, пожалуй, чувствовал только отчаяние. Мне казалось, что я угодил в ловушку. Если учесть, что за первые дни пребывания в Академии я умудрился схлопотать два внеочередных дежурства и одно наказание розгами, не трудно понять, что мне не только хотелось выкопать самому себе могилу, но и улечься туда, избавившись от многих неприятностей. Наш наставник отлично понимал, что чувствуют новобранцы, когда-то сам был таким… Он суровый человек, даже жестокий… Но в тот день сказал то, что я запомнил на всю жизнь…