– Привет!
Он дернулся и, наверное, убежал бы, если бы только знал, откуда исходит мой голос.
– Не волнуйся, приятель, я не причиню тебе вреда, – произнес я.
– Кто ты?
– Ты этого не поймешь, даже если я расскажу, – проговорил я. – А теперь перестань трястись и расскажи мне о себе.
Промокнув призрачное лицо призрачным же носовым платком, он принялся нервно крутить золотую зубочистку.
– Честное слово, – произнес он. – Со мной столько лет никто не разговаривал. И мне как-то не по себе.
– Понимаю, – сказал я. – Но не смущайся. Я просто совсем недавно заметил тебя здесь. И мне стало любопытно. Ищешь кого-нибудь?
– O нет, – сказал он. Теперь, получив возможность поведать о собственных бедах, он забыл о страхе перед звучащим из ниоткуда таинственным голосом. – Я разыскиваю свой дом.
– Гм-м-м, – проговорил я. – И давно ли?
– O да. – Нос его дернулся. – Однажды, давно уже, утром я отправился на работу и, сойдя с парома на Бэттери-плейс, остановился на мгновение, чтобы посмотреть, как сооружают эту новомодную наземную железную дорогу. В следующее мгновение послышался ужасный шум – о боже! Все это было ужасно – и следующее, что я помню, это как встаю с края тротуара и смотрю на превращенного в лепешку человека! Упала балка, и… честное слово! – он снова промокнул лицо. – С тех пор я все ищу и ищу. И не могу найти никого, кто знал бы, где я мог жить, и я не понимаю, почему вокруг меня все плавают разные штуковины, а еще я не думал, что когда-нибудь доживу до того дня, когда на нижнем Бродвее вырастет трава – o, это ужасно.
Он зарыдал.
Мне стало жаль его. Мне нетрудно было понять, что с ним произошло. Потрясение оказалось настолько огромным, что даже у призрака отшибло память! Бедолага – он не найдет покоя, пока не вернет себе целостность. Случай этот заинтересовал меня. Как отреагирует призрак на обычные методы лечения амнезии? И если отреагирует, что дальше с ним будет?
– Ты говоришь, что сошел с парома? Значит, ты мог жить на острове… острове Статен, там, за проливом!
– Ты и в самом деле так думаешь? – Он посмотрел куда-то сквозь меня с удивлением и надеждой.
– Ну конечно! А скажи, ты не будешь возражать, если я доставлю тебя туда? Может быть, мы сумеем найти твой дом.
– O, это было бы великолепно! Только… o боже, что скажет моя жена?
Я усмехнулся:
– Она вполне может захотеть узнать, где ты был. Но думаю, что она в любом случае будет рада твоему возвращению. Но пошли; надо идти!
Я подтолкнул его в сторону подземки и направился следом. Время от времени прохожие поглядывали на меня – шедшего, выставив руку вперед, и разговаривавшего неведомо с кем. Их взгляды меня особо не беспокоили. Спутник мой, напротив, обнаруживал больше тревоги, поскольку обитатели его мира принимались выть и хихикать, увидев его практически в той же позе. Из всех представителей рода людского они не видели только меня одного, и маленький призрак в котелке заливался от смущения такой густой краской, что я даже начал беспокоиться за него. Мы сели в подземку – как я понял, переживание оказалось для него совершенно новым – и направились к Южной Переправе. Для человека, наделенного моим дарованием, поездка в нью-йоркском метро представляет собой весьма нелегкое испытание. Там полно всякой твари, предпочитающей темноту, а самостоятельные члены человеческих тел пребывают в большом изобилии. После того дня я пользовался только автобусом.