Нам не пришлось ждать парома. Крохотный серый призрак был воистину потрясен путешествием. Он расспрашивал меня о стоявших в гавани кораблях и их флагах, удивлялся полному отсутствию парусных судов. Увидев статую Свободы, он поцыкал зубом; по его словам, во время его последней поездки мимо нее фигура сохраняла свой первоначальный золотистый цвет, и никакой патины на ней еще не было. Подробность эта позволяла отнести его уход из дома к концу семидесятых годов девятнадцатого века; выходило, что дом свой он искал более шестидесяти лет!
Мы высадились на острове, и тут я передал ему бразды правления. На верху Форт-Хилл он вдруг произнес:
– Меня зовут Джон Квигг. Я живу в доме номер 45 по Четвертой авеню!
Мне никогда еще не приходилось видеть человека, настолько восхищенного собственным открытием. Далее все было просто. Он еще раз повернул налево, прошел прямо два квартала и повернул направо. Я заметил – в отличие от него, – что улица называлась Винтер-авеню. И вспомнил, что когда-то улицы в этом районе были перенумерованы.
Торопливо поднявшись вверх по склону холма, он вдруг остановился и неуверенно повернулся ко мне:
– Скажи, ты еще здесь?
– Да, – ответил я.
– Теперь со мной все в порядке. Не могу даже сказать, насколько я тебе обязан! Могу ли я что-нибудь сделать для тебя?
Я задумался:
– Едва ли. Видишь ли, мы принадлежим к разным временам. Мир меняется.
Трогательным образом посмотрев на новый многоквартирный дом на углу, он кивнул.
– Кажется, я понял, что случилось со мной, – сказал он негромко. – Однако все в порядке… я написал завещание, ребята выросли. – Он вздохнул: – Но если бы не ты, я бы скитался и скитался еще по Манхэттену. Посмотрим… ах, пойдем со мной!
Он вдруг сорвался с места бегом. Я последовал за ним – так быстро, как только мог. Почти на верхушке холма обнаружился огромный, старый, крытый дранкой дом, увенчанный дурацким куполом и совершенно облезший. Грязь и запустение явным образом огорчили моего невысокого спутника. Сглотнув ком в горле, он пролез сквозь дыру в заборе и направился к дому. Поискав в высокой траве, он заметил глубоко ушедший в дерн камень.
– Вот он, – сказал мой спутник. – Покопай под ним. В моем завещании об этом ничего не сказано, если не считать небольшой суммы на оплату абонентского ящика. Да-да, сейфа с депозитом, a ключ и документы на него под камнем. Однажды ночью я спрятал его, – он хихикнул, – от собственной жены и так и не получил возможности сказать ей об этом. Бери все, что тебе пойдет на пользу. – Он повернулся к дому, расправил плечи и вступил в боковую дверь, которую уместным образом распахнул перед ним порыв ветра. Прислушавшись на мгновение, я усмехнулся, уловив донесшиеся наружу звуки обличительной тирады. Старина Квигг получал отменную взбучку от супруги, ожидавшей его в доме уже более шестидесяти лет! Жестокие обвинения текли потоком, однако… однако она любила его. И не могла оставить дом до тех пор, пока не обретет всю полноту бытия, а если теория Джинни была верна, обрести ее она могла только после возвращения мужа домой! Мне было приятно. Теперь у них все будет в порядке!