Его машина стояла на травянистой обочине между двумя скалами. Справа густой лес окружал небольшую полянку, наклонную прогалину, из которой торчали булыжники всевозможных размеров, когда-то принесенные ледником. Филлипсо быстро выбрал три камня около фута в диаметре, располагавшихся на равном расстоянии друг от друга и уходивших в землю на одинаковую глубину – то есть не слишком глубоко, он был находчивым человеком, а не трудолюбивым. Он поднял эти булыжники, стараясь ступать туфлями на каучуковой подошве исключительно на пружинистую траву и оставлять как можно меньше следов, затем по очереди унес камни в лес, бросил в покинутую лисью нору и прикрыл сухими ветками. После этого побежал обратно к машине, достал из багажника паяльную лампу, которую одолжил, чтобы отремонтировать потекший шов на старинной ванне в доме матери, и с ее помощью тщательно выжег углубления в земле, где раньше лежали камни.
Вне всяких сомнений, судьба прилежно трудилась с тех самых пор, как он сорок восемь часов назад напился и поддался греховной лжи. Однако в этот момент она решила проявить себя, потому что стоило Филлипсо аккуратно прижечь собственное предплечье, выключить паяльную лампу и убрать ее в багажник, как на макушке холма возникла машина. И не просто машина. Она принадлежала журналисту приложения «Сандэй», некоему Пенфилду, который не только не знал, о чем писать следующую заметку, но и видел вспыхнувшие полчаса назад огни в небе. Филлипсо собирался доехать до города и вернуться с журналистом и фотографом, чтобы показать выпуск начальнику и объяснить свое повторное отсутствие. Однако судьба задумала нечто более крупное.
В серых предрассветных сумерках Филлипсо встал посреди дороги и принялся размахивать руками. Машина остановилась.
– Они, – прохрипел Филлипсо, – чуть меня не убили.
А дальше, как говорят сотрудники приложения «Сандэй», история написалась сама собой. Филлипсо ничего не пришлось сочинять. Он лишь отвечал на вопросы, а рассказ родился в мозгу Пенфилда, который понимал только, что ему достался идеальный объект для интервью.
– Спустилась в струе огня, да? Ах, в трех струях огня. – Филлипсо отвел его на поляну и продемонстрировал три обугленные вмятины, еще теплые. – Угрожали вам, верно? Ах, всем землянам. Угрожали всем землянам. – Шелест ручки. Щелчки фотоаппарата. – И что вы сделали, заговорили с ними? Да? – Филлипсо ответил, что да. И тому подобное.
История попала не в приложение «Сандэй», а в более поздние выпуски – все получилось, как и надеялся Филлипсо, только намного серьезней. Настолько серьезно, что он вообще не попал на работу – она ему больше не требовалась. Он получил телеграмму от издателя, который желал знать, не сможет ли Филлипсо, будучи рекламным писателем, взяться за книгу.