Помолчав немного, он продолжал, а за его неспешной речью пролетели Щербинка и Щелково. Что еще делать в дороге, кроме того, чтобы просто смотреть в окно или слушать попутчика? А он говорил важные вещи, будто рисуя картину древнего мира.
— После арабских завоеваний седьмого века и создания халифата сирийско-арамейские диалекты были вытеснены арабским языком. Процесс этот, однако, был долгим и в основном завершился лишь к пятнадцатому веку. Ныне существующими наследниками арамейского языка, помимо ассирийского и мандейского диалекта, являются говоры отдельных деревень в Сирии, где живет несколько тысяч человек, по большей части христиан…
«Вот ведь птица-говорун, нейролингвист чертов», — подумал Вадим, чувствуя, что начинает засыпать. Марина рядышком тоже стала подремывать. О Гаршине и говорить нечего. Он просто тихо похрапывал. Внимательно слушал, кажется, лишь один Иван, следя за дорогой.
— Четверть пути уже проехали, — сказал он. — И пока без приключений.
— А они должны быть? — спросила Марина, очнувшись.
— Приключения подстерегают человека всегда, — ответил Толбуев. — Но никогда не знаешь, когда и где именно. В этом-то и вся прелесть и горечь жизни одновременно.
Поглядев в окно, словно увидев там нечто важное, он добавил:
— Все семитские письменности отличаются левосторонностью, когда строки текста пишутся справа налево. А вот индоевропейские народы пишут наоборот, и это расхождение до сих пор вызывает споры в среде этнографов и психологов. Вполне возможно, что левосторонностъ письма является показателем его древности. Любопытно, что поначалу справа налево писались также этрусские и эфиопские буквы и, по всей видимости, руны. Но под влиянием греческого алфавита и христианской культуры эфиопское письмо стало правосторонним. И наоборот, испытав воздействие ислама и арабской науки, знаки мальдивского письма — тана — превратились в левосторонние.
— А я в детстве была левша, — сообщила Марина.
— Да? И я тоже, — признался Иван.
— Вас не надо было переучивать, — сказал Велемир Радомирович. — Все левши очень талантливые люди. И счастливы в любви. Но продолжим. Другая особенность — это стремление к курсивности. Именно в семитской традиции письма беглая форма букв становится основной. Яркий тому пример арабское письмо и тана. Есть также в этой письменности некоторая приземистость и геометризация букв. Первая характеристика является следствием курсивности. В поздних семитских алфавитах буквы как бы посажены на нижнюю горизонтальную черту «сатх», или «маддат». В каллиграфических пошибах она может непомерно ужирняться, что создает странный эффект. Так, например, в индийских письменностях известна верхняя надбуквенная черта «матра». Еще одно следствие курсивности и каллиграфической стилизации — наличие аллографов. Это варианты букв в зависимости от того, находятся ли они в начале, середине, конце слова или пишутся отдельно. У каждой буквы может быть четыре аллографа, как в арабском и сирийских алфавитах, или три, как в монгольских, или же две — в мандейском. Консонантизм, как и левосторонностъ, являются графическими универсалиями или, если хотите, архетипами всех семитских письменностей.