— А как вам сама латиница? — задал вопрос Клемма. — Как вы ее можете охарактеризовать?
— Плохо, — ответил Велемир. — Под данным словом мы привыкли подразумевать не только латынь — мертвый язык, но и его производные ныне живые языки. И, конечно же, в первую очередь английский. Поэтому, говоря «латиница», имеется в виду некий сплав мертвого языка — языка науки и живого английского. Но уже как бы и полудохлого тоже, наподобие детища Франкенштейна. Этакий своеобразный чудовищный монстр, не живой и не мертвый. Однако на сегодняшний день уже две трети населения планеты общается на этом монструозном говоре. Латинице придан статус международного языка. Ныне человек, не владеющий им, становится ущербным по определению. В существующей системе международных ценностей вход в «цивилизованный мир» ему закрыт.
— Конечно, куда ему! — согласился Корень. — Он не сможет получить целого ряда престижных профессий и работы, лишается возможности общения по Интернету и так далее. То есть, по сути, мы можем говорить о том, что нынешняя «глобальная система мироустройства» стремится к тому, чтобы латиница стала единственным и единым языком будущего человечества.
— Мертвые языки в давние времена созданы потомками эмигрантов из исторических территорий Италии, Египта и Балканского полуострова, подзабывшими неупотребительные на чужбине звуки их родной речи, — добавил Велемир. — Вследствие чего древнеиталийский язык превратился под готским влиянием в латинский, о чем писал еще наш историк Татищев. Арабский перешел в Испании, Египте и Италии в древнееврейский, самое имя которого в переводе значит — переселенческий. А греко-славянские языки Византии, смешавшись в Индостане у балканских проповедников Христа, положивших начало касте браминов, создали санскрит, подобно тому, как немецкий язык превратился у польских евреев в «новоеврейский».
— Вот с этого места поподробнее, пожалуйста, — сказал Клемма.
— Да без проблем! — откликнулся Велемир. — Развитие живых этнических языков происходит только естественным путем. И пройти вновь по этому пути, повторить опыт невозможно. Потому-то в строгом смысле слова и лингвистику нельзя считать наукой, которая отличается от «не науки» тем, что любой опыт может быть воспроизведен в тех же самых условиях и с тем же самым результатом. Зато существует в языкознании наука семантика, то же, что и семасиология, которая изучает смысловую сторону языка слов, частей слова и словосочетаний. Или же, как ее еще называют — лингвистическая семантика.
Помолчав, он повел свою речь дальше: