— А чего тебе в Москве делать?
— Да много чего. Надо еще путную нотариальную контору сыскать.
— А я тебе могу и адресок подкинуть.
— Дельно.
— Ну а с белой вдовой-то что?
— Вопрос открыт, дело в производстве. Тебе знать пока не положено.
— Мы по тебе скучать будем. Привыкли уже.
— Время пролетит быстро.
Велемир в который раз посмотрел на беззвучно шевелившего губами старика. Кого-то он ему напоминал. Какого-то очень нужного человека, которого, как казалось ему, знал давно. И с которым делали одно общее важное дело. Но никак не мог вспомнить.
«Ладно, — подумал он, — всех тайн Юрьевца за один присест не разрешить». И это была сущая правда.
Глава девятая. С пятого на шестое июля
Джип смял не только дощатый забор, но снес еще чуть ли не половину фанерного домика, въехав в жилую комнату, да так там, наконец-то, и остановившись. На переднем сиденье сработали подушки безопасности, а те, кто находился сзади, тоже особенно не пострадали. Словом, все пассажиры и водитель отделались лишь синяками и шишками. Но ощущения были не из самых приятных. Будто в ушах громыхнул гром, в глазах сверкнула молния и ударила где-то рядом. Господь миловал.
За столом в этой единственно уцелевшей комнате как раз ужинала семейная пара средних лет. Что-то праздновали. Так и остались неподвижно сидеть, с поднятыми вилками и рюмками. Да еще с зависшими в воздухе изумленными взглядами. Подобным макаром гости к ним еще никогда не заявлялись.
Велемир Радомирович, с трудом высвободившись от ремней безопасности и раздувшейся нейлоновой подушки, выбрался из джипа и представился:
— Толбуев, историк-нейролингвист. А это мои друзья. Юрист, сыщик, модель и солдат войны. Приехали к вам в Юрьевец с краеведческой целью, изучать местные нравы.
— З-здрас-сьте, — заикаясь, ответил мужчина. Его жена продолжала приходить в себя. Женщины вообще замедленнее в физиологических реакциях на окружающий мир. В этом-то их и сила.
— Все целы? — оборачиваясь к выкарабкивающимся из машины спутникам, спросил Велемир Радомирович. — Кто ж знал, что ухаб под колесо бросится?
— Сам ты ухаб, — отозвался Гаршин. — Извините, хозяюшка. Ужин вам испортили.
— Да уж, — сказал Вадим, присматриваясь к столу, покрытому осыпавшейся штукатуркой и щепками. — Это что, утка? Ничего, спрыснуть водой и можно есть заново. А вот салат придется выбросить. Водила за него заплатит. Как и за все прочие разрушения.
— П-прис-саживайтесь, — так же заикаясь, произнесла женщина. Все-таки, в Юрьевце проживают очень гостеприимные и милые люди.
— А что празднуем? — спросила Марина, растирая ушибленный лоб и опираясь на руку Ивана.