— Что за чаромотина такая? — спросила Марина, поморщившись.
— А вот что. Первобытный Язык долго хранился у жрецов для руководства к чаромутному и составлял их нерушимую тайну, и даже таинство. Секрет жреческой методологии в создании различных языковых структур, концепций, выражаемых тем или иным вероисповеданием или «эзотерической системой», или собственно искусственных языков. Что это означает? И в чем тайный смысл этого? В созидательном применении это, конечно, наука. Но в злонамеренном приложении искусственный язык навязывает нам некую картину мира, которая подается и воспринимается человеком как «объективная» — и это есть игра, в которой побеждают не игроки, а ее создатели… Наконец, применение, скажем, «знаний предков» может быть благонамеренным, но вера в исключительную силу этого «знания», некой системы, то есть в пределе данного искусственного языка, который задает картину мира, делает такого «собирателя знаний предков» попросту оглашенным, эгрегором, идолом.
Велемир Радомирович все-таки улучил момент, когда Марк Иванович отвернется, и залпом выпил бокал вина. После чего с новыми силами продолжил:
— Вот и носится человек с этими знаниями, как с писаной торбой, и даже безо всяких «тайных правителей» становится игроком, возможно, интереснейшей и даже «правильной», «доброй» игры, но одновременно и фигурой.
Гаршин взял со стола бутылку и унес на кухню. От греха подальше.
— Нарисуем такую картину, — усмехнулся на это Велемир Радомирович. — Существует, живет единый Язык человечества. И вдруг Некто говорит: а давайте-ка мы слепим из него другой. И начинается все невинно: вот слова стали на себя не похожи, язык вроде бы как другой, но все связи остались. Дальше — больше. А давай-ка я придумаю для него буковки особые. И вот еще сильнее меняется написание и произношение. Начинают утрачиваться взаимосвязи слов, взаимосвязи понятий, целостная множественность значений и смыслов. И, главное, вкладывается намерение жрецов, создающих данный язык. А если жрецы имеют в виду завоевание мира? Стяжание материальное и знанческое? Непреходящесть власти одних над другими? Деление людей по признаку владения «священным знанием»? Все будет в языке, в понятиях и их взаимосвязях, в их цепочках, в «философическом строении речи», «разуме народа» или в «разуме слова», по Лукашевичу. Это, в принципе, и есть современное нейролингвистическое программирование. И главное, что из живущего и дышащего язык превращается в мертвый, искусственный. И понять это, находясь внутри искусственного языка, формальными методами, попросту невозможно, как невозможно выиграть в игре у создателя ее правил.