Он еще раз оторвался и, тяжело дыша, отыскал взглядом мои глаза, а его палец в это время осторожно обежал шорты по кругу, дотрагиваясь до чувствительной кожи бедер и низа живота. Потом, не отводя своих пылающих глаз и как будто запоминая каждую мою реакцию, он расстегнул сначала кнопку, а за ней молнию. У меня перехватило дыхание.
Когда шорты упали на пол, я ногой отбросила их в сторону и почувствовала себя совершенно голой, хотя была обнажена не больше, чем в бикини. Каидан отодвинулся на несколько дюймов, взглянул на меня, потом закрыл глаза и задрал подбородок к потолку. По движению кадыка было видно, что он сглотнул.
Затем, не открывая глаз, он взмолился, проговорив гортанным голосом:
— Позволь мне тебя целовать.
— Хорошо, — прошептала я.
— Не так. — Его глаза впились в мои, а руки уперлись в сушильную машину выше моих плеч. — Целовать твое тело.
О… даодаодаода…
— Хорошо, — с трудом выговорила я.
— Не позволяй мне раздевать тебя дальше, — предупредил он. — Ни за что.
— Хорошо. — Похоже, это было единственное слово, которое я еще не разучилась произносить.
— Обещай мне, Анна.
— Обещаю, — сказала я, хотя чувствовала себя очень слабой. На этот раз именно мне следовало быть сильной. Мы не могли допустить повторения того, что случилось с нами в гостиничном номере два года назад.
При этих словах его руки взяли меня за талию, а горячие губы коснулись плеча. Я ахнула, когда его пальцы стали ласкать кожу живота и спины, а рот начал победное шествие вниз по моему телу — ключицам, талии, бедру, останавливаясь по дороге на каждой родинке и целуя ее. Кай опустился на колени, и мои руки сжали его сильные плечи.
— Ты меня убиваешь, — сказал он, уставившись на голубую подвеску в форме сердечка у меня на пупке, и языком очертил ее по кругу. Я вдохнула и не выдыхала.
Он стал целовать край трусиков на бедре, словно пробуя меня на вкус. Я почувствовала на коже легкие прикосновения зубов, затем языка, и у меня начали подкашиваться колени. Хорошо, что его руки все еще обнимали меня за талию, потому что внутри меня назревал сенсорный ураган и я не знала, сколько еще в состоянии сдерживаться. Дышала я, как после спринтерской пробежки.
Его рука переместилась ко мне под коленку и согнула ногу, подставляя под поцелуи внутреннюю сторону бедра. Я застонала — так громко, что сама этому изумилась, — и вновь почувствовала на коже его зубы. Мои пальцы изо всех сил вцепились в его волосы. Я была напряжена до предела.
И вдруг меня пронзила холодная отрезвляющая мысль: меч. Вдруг он увидит в этом нарушение «чистоты сердца»? Не слишком ли далеко я зашла? Я не знала, где провести грань с этой точки зрения.