— Мне ненавистна эта мысль, Каидан. Она для меня невыносима. И когда я думаю о той, другой Анне, мне хочется что-нибудь проткнуть или порвать. — Его брови тревожно поднялись. — Извини, распсиховалась. Все, что я говорю, — это что работа лучше альтернативы. Когда речь о жизни и смерти, мне нужно, чтобы ты выбрал жизнь. Я знаю, что ты ничего не станешь делать, если не будешь вынужден. Я тебе верю.
— Ты мне веришь, — прошептал он и переплел свои пальцы с моими волосами. На его лице было написано опасливое изумление, как если бы мое доверие было даром, который он вовсе не ждал получить, а теперь будет бояться утратить.
— Я тебя не заслужил. — Он согнул руку, оставив мои волосы, перевернулся на спину и уставился в потолок, прижав ладони к груди. — И никогда не заслуживал.
Внутри у меня все сжалось.
— Кай, речь не о заслугах. Ты не должен ничего доказывать. Я и так знаю, где твое сердце.
— Тебе легко так говорить, потому что ты не знаешь всего того, что я уже сделал, и того, что все еще хочу сделать. Грязные побуждения…
Я прижала палец к его губам.
— Я не стану любить тебя меньше. Но сейчас речь о движении вперед и об исцелении. Мне тоже, если честно, стыдно за многое, что я делала в этом году, за образ, который я себе создала, — как будто я существую от вечеринки до вечеринки, — но это помогло мне выжить, а там, где возможно, я старалась стать лучше. Ненавижу лживую жизнь!
— Да, — прошептал он.
Кай закрыл глаза, а я, приподнявшись, склонилась над его лицом, легонько погладила щетину на щеках и провела подушечками больших пальцев по длинным черным ресницам. Прикасаться к нему, потому что можно, потому что он позволил мне разглядеть причины его опасений.
— Мой мальчик такой ласковый, — шепнула я. — И очень неплох собой.
Уголки его губ поползли вверх, и он перевернулся на бок лицом ко мне, а я прильнула к нему. Наши руки и ноги инстинктивно сделали попытку переплестись, несмотря на наше молчаливое соглашение сохранять дистанцию.
— Моя девочка — тусовщица-ангел, она классно дерется ногами и готовит.
Я, засмеявшись, в последний раз чмокнула его в губы. И дальше мы лежали лицом друг к другу, совсем близко, пока не уплыли в сон. Вместе.
В комнате было тихо и темно. Затуманенными глазами я нашла циферблат часов — пять двадцать три. Что меня разбудило — Каидан разговаривал во сне? И тут я снова услышала:
— Дочь Белиала.
Мы с Каиданом оба вскочили в кровати, я схватилась за рукоятку в кожаном чехле, лежавшую на ночном столике.
Над нами, расправив крылья, висел шептун. Сердце бешено застучало в горле и не успокоилось даже после того, как я сфокусировала зрение и узнала кошачью физиономию.