Парень уже оставил попытки не смотреть на Занию и открыто сверлил ее взглядом, полным вожделения и злобы, а вокруг него сгустился красно-серый туман. Его товарищи, поняв, наконец, в чем дело, глядели теперь в ту же сторону — Зания как раз отвернулась, допивая из бокала, — и тихо, но горячо разговаривали между собой по-арабски. Коп вытащил телефон, набрал на нем текст и показал мне.
Он называет ее дьяволицей. Они согласны, что ее надо проучить.
Я затаила дыхание. Мне было страшно за Занию — что сейчас произойдет? А она, бросив напоследок знойный взгляд на выведенного из себя молодого человека, соскользнула с табурета и начала не спеша пробираться к выходу, лавируя между танцующими. Парень вскочил и поспешил за ней. Хотя мне и хотелось верить, что Зания сейчас со всех ног бежит домой, я догадывалась, что она достаточно часто позволяет себя «проучить». Но что бы ни происходило обычно, сегодня будет иначе. Коп, судя по его суровым глазам, считал так же. Он бросил на стол какие-то деньги, и мы вышли.
В одну сторону улица вела к оживленному центру города, где кипела ночная жизнь, в другую — к окраине, темной и тихой. Именно с той стороны до нас донесся приглушенный женский стон. Мы поспешили туда, стараясь не привлекать внимания к переулку, в который направлялись, и, завернув за угол, увидели, как парень, смотревший на Занию в баре, наотмашь бьет ее ладонью по щеке. Ещё и ещё.
Удар такой силы сшиб бы с ног любого, но парень держал Занию за блузку, которая порвалась, так что был виден белый бюстгальтер с расплывающимся пятном крови. Откуда? Он что… укусил ее? Резким движением он рванул кнопку ее черных брюк, и я охнула.
Дальше все произошло очень быстро. Коп бросился вперед, схватил парня и с хрустом впечатал его физиономию в стену ближайшего дома. Зания упала, я подбежала к ней, присела рядом на корточки, подняла ее голову и положила к себе на колени. Она недоуменно хлопала глазами.
— Все хорошо, — сказала я и осторожно отвела волосы с лица Зании, стараясь не задеть кровавый рубец, вспухший на скуле. От нее пахло алкоголем, поэтому внутри у меня — уже в который раз за сегодня — всё сжалось от отчаянного желания выпить, и я с большим усилием подавила этот позыв.
Коп удерживал бородатого, заломив ему руку за спину, и они не слишком дружелюбно беседовали по-арабски. Парень, похоже, приводил доводы в свое оправдание, но Копано их не принимал.
— Святой никогда не прольет кровь женщины, искушающей его, — прорычал Коп, перейдя на английский. В его голосе и позе чувствовалась такая ярость, что я забеспокоилась, удастся ли ему самому справиться с искушением и не сорвать на парне свой гнев.