Парень в ответ пролаял что-то злобное и плюнул на стену слюной и кровью. Я спросила Копа:
— Он знает английский?
— Да.
Отлично. Попробую его прогнать, пока Коп не рассвирепел еще сильнее. Я заговорила, резко и отрывисто:
— Уходи. Прямо сейчас. Совсем. Потом не следи за нами и никак не мсти.
Одновременно я пыталась внушить ему тот же смысл, используя силу влияния, которой обладала благодаря ангельскому происхождению по обеим линиям. Влияние не работает, когда человек оказывает сильное внутреннее сопротивление, и я не знала, получится ли здесь, но мне повезло — парень оказался не таким упрямым, как было бы можно ожидать.
— Да! — закричал он.
Коп с явной неохотой выпустил его и подтолкнул в ту сторону, откуда мы пришли. Парень выровнялся и побежал. Теперь следовало заняться Копом, который стоял с потемневшими от гнева глазами и весь трясся. Я зашептала:
— Все в порядке, Коп. Он ушел. Теперь пусть уйдет и твоя злость.
Его передернуло, и он стал ходить взад-вперед, сжимая и разжимая кулаки. Так продолжалось несколько минут, и я улыбнулась ему, заметив, что его дыхание постепенно успокаивается. Затем, не медля больше ни секунды, он наклонился, легко поднял тоненькую Занию и на руках понес к ее дому. Вокруг было тихо. Немногочисленные прохожие посматривали на нас, но, к счастью, никто не попытался остановить или спросить, в чем дело.
Когда мы дошли до дома Зании, я залезла к ней в карман и вытащила ключ от дома — он был всего один.
— Где твоя комната, Зания? — спросил Коп, и ее имя прозвучало из его уст особенно мелодично. Зания, с трудом подняв руку, показала в сторону лестницы.
Я взбежала наверх, открыла дверь, включила свет, раскрыла постель и отошла, а Коп бережно опустил Занию на кровать и укрыл одеялом, не забыв предварительно снять с нее и аккуратно поставить на пол туфли на высоких каблуках. При этом у него дрожали руки — может быть, еще не до конца прошло нервное напряжение от недавней стычки, — и я, восхищаясь заботой, с которой он ухаживал за Занией, неожиданно ощутила прилив глубокой симпатии к нему.
Губы Зании пришли в движение, и Коп, еще не закончивший расправлять одеяло, наклонился, чтобы ее расслышать. А она обняла его за плечи, притянула к себе и прошептала:
— Поцелуй меня.
Мои брови сами собой взлетели вверх, а Коп оцепенел. С хриплым стоном он отпустил одеяло, снял с себя руки Зании и посмотрел на нее — впрочем, это длилось лишь мгновение, — как на сверкающую дивным узором змею, прекрасную, но ядовитую.
— Извини, — тихо прошептал он и, бросив взгляд на меня, повернулся и вышел из комнаты. Послышались его шаги по лестнице, затем хлопнула входная дверь.