— Хорошо, — одобрил Тенебрикус и вдруг зевнул во весь рот. Сергей с ужасом увидел, что у пришельца почти нет зубов, а те, которые остались, — черные и гнилые. К чему было по-настоящему трудно привыкнуть здесь, в средневековой России, так это к отсутствию дантистов. Только теперь он осознал, как много пломбировочного материала носят во рту его соотечественники. При том, что Россия — даже в ядерный двадцатый век — не самая белозубая страна в мире.
— Я приготовлю тебе ночлег, — сказал Флор, обращаясь к Тенебрикусу. — Прости, что не уложил тебя в постель раньше.
— Время… не ждет, — зевая, выговорил гость. И опять одарил своих слушателей улыбкой, невероятно доброй и светлой. — Ну вот, все сообщил, и сразу силы кончились.
Он повалился лицом на стол и заснул мгновенно.
— Помоги мне, — попросил Флор.
У него имелся слуга, уже немолодой человек, но Флор не стал посвящать его в свои дела. Тот занимался стряпней, выполнял некоторые прихоти Натальи по части покупок, следил за чистотой в доме, но преимущественной его заботой стали лошади — после того, как неделькин выкормыш превратился в Иону и сделался оруженосцем молодого боярина Глебова.
Вместе с Харузиным Флор подготовил для гостя постель в той же комнате. На пол уложили тюфяки.
— Здесь, вроде бы, не дует, — сказал Флор. — Я боюсь класть его на скамью. Он слишком устал и чересчур крепко спит. Как бы не упал во сне.
Вдвоем они перенесли заснувшего и устроили его поудобнее.
— Как ты думаешь, кто он такой? — спросил Сергей, косясь на спящего. В полутьме, укрытый одеялом, он казался грудой смятого тряпья.
— Он же все тебе рассказал, — отозвался Флор.
— Да нет, — Харузин поморщился. — Я имею в виду его лично. Кто он по рождению? Ведь был же когда-то этот… ужасный человек… маленьким ребенком, розовым, смешливым… как Ванюшка…
Флора пронизала дрожь, от макушки до пят. Ему и помыслить было жутко, чтобы его сына, его кровинушку, могла ожидать подобная судьба. Особенно ужасно было представлять себе такое теперь, когда ребенок таксой беззащитный, такой трогательный. Нет и нет!
Флор замотал головой, отгоняя скверные мысли, и пробормотал молитву.
— Прости, — сказал Харузин покаянно, — я сболтнул, не подумав.
— Ничего, я не суеверен, — сказал Флор. — Просто жаль… если Иван, когда вырастет… — Он не договорил и махнул рукой. — Ты прав, — признал Флор после паузы, — таких людей трудно представить себе маленькими детьми. Интересно, что заставило его пойти на службу ордену?
— Скорее всего, случайность, — задумчиво проговорил Харузин. — Такие вещи всегда происходят непонятно как. Жил себе молодой человек, строил какие-то планы, а потом случилось нечто… и уже не вырваться. И происходит обычное дело: ты перешагиваешь роковую черту, не заметив даже, что сделал решающий шаг и ступил на дорогу, с которой нет возврата.