Это сочиняли свои для своих. Это сочиняли те, кто не боялся, что публика ошикает, начнет анализировать, сочтет недостаточно эстетным.
Вот такие песенки и затянули Наташа с Эльвэнильдо. Они пели, фальшивя и не замечая этого, они пели для себя и о себе — былых, очень юных, очень восторженных. Они пели о веселом Шервудском лесе и бессмертном Робин Гуде, они пели о пьяном эльфе из Лихолесья, о менестреле, погибшем при осаде таинственного замка, о древнем короле, встающем из могилы…
Ветер свистел в снастях «Святой Анны», волны били о борт, а побратимы-эльфы все пели и пели и не заметили, как осипли. А Флор стоял под дверью, слушал и не входил, боясь разрушить очарование этого странного вечера воспоминаний. Он не ревновал жену. Она имела право на прошлое.
И, как ни странно, в этом прошлом у Флора тоже имелось свое место. Потому что одной из причин, по которой Наталья влюбилась в «медвежонка», отпрыска загадочного разбойника Опары Кубаря, была… тайна. Флор тоже принадлежал к этому волшебному миру полусказки — полуреальности. Он был так же реален, как любой ролевик в ролевом «прикиде» (то есть, костюме). И так же сказочен, как тот персонаж, которого этот ролевик изображает.
И только когда побратимы наконец выдохнулись и замолчали, Флор отворил дверь и вошел. И Наталья встретила его таким сияющим, таким радостным взором, что Флор лишь молча заключил ее в объятия. А Харузин тихонько выскользнул из каюты и отправился к Тенебрикусу. Можно подумать, они не обо всем еще переговорили.
* * *
Дорога к Феллину казалась Севастьяну бесконечной. Теперь, когда отряд присмирел и начал относиться к Глебову как к своему естественному лидеру, идти было легче. Во всяком случае, не приходилось больше каждую секунду ожидать ножа в спину.
Плешка теперь всячески подлизывался к командиру и пытался даже ему льстить, называл «батюшкой». Глебов не обольщался. И все-таки было приятно.
Несколько дней солдаты хорошо питались. Они подобрели, глаза их сыто заблестели, на лицах появились вполне искренние улыбки. Теперь о лошадях заботились без напоминания, костры разводили безропотно и даже выставляли часовых.
А часовые были необходимы, поскольку отряд уже находился на территории Ливонии. Конечно, практически все силы ордена сейчас стянуты к Феллину для обороны. Но это не исключает, того обстоятельства, что по ливонским лесам во множестве бродили рассеянные отряды рыцарей, наемников и мародеров. Все эти люди, разобщенные войной, утратившие дисциплину, деморализованные и алчные, наводняли ливонскую землю. Такой отрядец, человек в пять-десять, напав ночью на беспечный, беззащитный лагерь, может причинить очень большие неприятности.