Вот уже и до рекомендаций дело дошло, настолько немыслима для главного вероятность моего отказа, впрочем, быть может, это один из наиболее тонко рассчитанных приемов убеждения — минуя главную стадию, переходить к частностям, уверенно рассуждать о деталях, подразумевая принципиальный вопрос благополучно решенным.
И вновь подспудные мои соображения становятся, по всей видимости, внятны редактору, поскольку ход его мысли возвращается все же на круги предполагаемых возможностей и заманчивых перспектив.
— Об окладе не говорю — не обидим. Ну, и обо всем прочем. Что же касается надежд, которые на вас возлагаются, то они колоссальны. Чего уж скрывать, дело семейное. По-моему, это должно льстить. В самом лучшем смысле слова.
Главный прав. Разумеется, я не разрыдаюсь теперь, как пятнадцать лет назад, быть может, даже лицо мое, предательски выразительное в моменты внезапных зигзагов судьбы, на этот раз останется безучастным, однако же от самого себя не скроешь то благостное тепло, которое разлилось в груди, и то ничуть не подозреваемое в себе раньше тщеславное, почти физическое ощущение собственной силы, какое проникло сейчас во все мышцы. Неясное и в то же время сугубо конкретное по силе переживания предчувствие новой жизни, вовсе не похожей на мою нынешнюю, на мгновенье охватывает меня. Нельзя сказать, чтобы какие-либо весомые, осязаемые блага овладели бы моим воображением, в том-то и дело, что не думаю я ни о «Жигулях», ни о международных гостиницах, я просто ощущаю, что стою в дверях неведомого мне чудесного дома, к которому раньше мне и в голову бы не пришло приблизиться, хотя и манил он меня издали благородством парадного подъезда, уютом освещенных окон, угадываемым изяществом интерьера и всего внутреннего устройства.
Главный по-своему трактует оцепенение, охватившее меня в его солидном и одновременно располагающе комфортабельном кабинете. Он заводит ободряющую речь о том, что бояться заранее никогда не следует, что в нашем деле, как ни в каком другом, учит и воспитывает сам процесс работы, самое погружение в глубь насущных проблем, тут только одна аналогия закономерна — с военным искусством, где также знание и умение добывается ценою страданий и потерь, однако, слава богу, нам потери не так уж страшны, поскольку их вполне можно избежать, раз уж дружеское участие всей редколлегии обеспечено будущему отделу.
Стесняясь во время этой благословляющей тирады смотреть в проницательные редакторские глаза, я поворачиваю невзначай голову и вижу перед собой скорбное лицо Валерия Ефимовича. В горестную старушечью скобку поджаты его губы, и прекрасные брови туманно сведены, в глазах же его, и без того, как правило, неподвижных, застыла еще более окаменелая печаль.