но она пытается
уловить то, чьей
неуловимости она лселала;
использовать то, от чьей
полезности отказалась. Для нашей левой руки недостаточно
знать, что дает правая: она с тремится окольными путями вернуть этот дар.
Ранг целиком и полностью является следствием этой отклонившейся воли. В каком-то смысле ранг представляет собой противоположность вещи: то, что лежит в его основе, сакрально, а общая упорядоченность рангов называется иерархией. Было бы предвзятым воспринимать как вещь - доступную и легко используемую - нечто такое, чья сущность сакральна, что совершенно чуждо профанной сфере полезности, где рука, услужливо и без сомнений, поднимает молоток и забивает в доску гвозди. Но двусмысленность в не меньшей степени обременяет собою потребности профанной операции, чем лишает смысла неистовое желание и превращает его в явную комедию.
Этот компромисс, предзаданный нашей природе, возвещает последовательность ложных целей и оплошностей, ловушек, злоупотреблений, буйств, которые с незапамятных времен упорядочивают кажущуюся хаотичность истории. Человек с необходимостью гонится за миражом, а его раздумья мистифицируют его самого, пока он тщится уловить неуловимое, использовать в качестве орудий порывы своей утраченной ненависти. Ранг, превращающий утрату в приобретение, соответствует активности разума, обращающего мыслительные объекты в вещи. В сущности, противоречивость потлача проявляется не только на всем протяжении истории, но и - еще глубже - в мыслительных операциях. Дело в том, что в жертвоприношении или в потлаче, в действии (в истории) или в созерцании (в мысли) мы ищем всегда именно эту тень, которую по определению мы не в силах уловить и которую лишь напрасно называем поэзией, глубиной или сокровенностью страсти. Мы с необходимостью оказываемся обманутыми, поскольку стремимся уловить эту тень.
Мы не можем добраться до конечного объекта познания, не подвергая познание тому распаду, что стремится свести его к вещам второстепенным и прикладным. Конечная проблема знания - та же, что и проблема потребления. Никто не может познавать и при этом не разрушаться, никто не может сразу и потреблять богатство, и умножать его.
9. Теория "потлача" (8): блеск и нищета
Но если требование жизни у существ (или групп), отделенных от живой безмерности, составляет основу той выгоды, на которую нацелена любая их операция, то общее движение жизни не перестает тем не менее происходить вне зависимости от любых индивидуальных требований. Эгоизм оказывается в конце концов обманут. Он как будто бы одерживает верх и проводит неустранимые границы, но лишь для того, чтобы его самого перехлестнуло через край. Несомненно, соперничество между индивидами не дает большинству возможность получить приток этой перехлестывающей глобальной энергии. И вот слабого грабит и использует сильный, платящий ему явной ложью. Но это не может изменить результатов в целом, при которых индивидуальная выгода становится абсурдом, а