Возможно, Грек с остальными все еще где-то рядом? Остановились на ночевку, чтобы завтра снова попытаться меня разыскать? И мне достаточно пошуметь, чтобы меня услышали? Крикнуть по-прежнему не получалось: в горле как будто бы застрял огромный ком, который никак не удавалось проглотить.
Однажды со мной происходило нечто подобное, когда получил в горло кулаком в дурацкой уличной драке. Несколько дней толком говорить не мог, только хрипел, пока все не пришло в норму. Наверное, при падении, досталось и по нему.
Так, выстрел они обязательно услышат! Грохот получится куда громче, чем мне удастся крикнуть даже с абсолютно здоровым горлом. Ну а мой ФН ФАЛ трудно спутать с чем-либо другим — настолько здесь редкая вещь. И такие специалисты, как Грек, Гудрон или Янис, даже спросонья определят — кто именно стрелял.
Через какое — то время мне с горечью пришлось убедиться, что провалявшаяся столько времени в жидкой грязи винтовка, категорически отказывается стрелять. Ну да, после подобного купания, и прославленный своей безотказностью автомат Калашникова, наверняка бы не смог. А не выносящий загрязнений ФН ФАЛ, и подавно. Тщетно я дергал затвором, пытаясь освободить механизм винтовки от всего того, что успело в него набиться. В очередной раз взвыв от отчаяния, лихорадочно начал придумывать способы освобождения из этой проклятой ловушки. Вода все прибывала, и теперь достигала пояса. Подождать, когда она затопит мою ловушку полностью и выбраться уже затем? Только как это сделать? Ноги с трудом выдергивались из того месива, которое теперь представляло собой дно.
«Думай, Игорь, думай! — умолял себя я. — Думай изо всех сил! Дальше будет только хуже, и если ты даже скинешь себя берцы, ровным счетом ничего это не даст». Слава Проф однажды рассказывал, что лучшим стимулятором для мозга, чтобы заставить его работать на пределе своих возможностей будет ситуация, когда его владелец окажется на грани жизни и смерти. Вот тогда он действительно заработает! Заработает так, как не принудить его никакими другими способами или средствами. Любыми, даже фармакологическими.
«Мозг — я погибаю!», — и истерически захохотал, морщась от боли в горле, как и во всем остальном теле. Чувствуя, что еще немного, и заплачу от полной безысходности. Навзрыд, как в далеком детстве.
Края моей ловушки сходились над головой почти на нет. Попробовать распереться руками и ногами в стенки? Увы, будь я ростом как тот же Янис, возможно, и получилось бы.
Попытаться закинуть наверх какой-нибудь крюк? Если снять с винтовки ремень, и соединить его с портупеей, их общей длины хватить должно. Но из чего сделать крюк? «Так, разгрузка, нож, запасные магазины, фляжка… — лихорадочно ощупывал себя я. — Нет, все это не варианты». Завязать на конце импровизированной веревки петлю, и закидывать ее наверх в надежде, что она за что-нибудь зацепится? Но веревка значительно укоротится. Причем настолько, что способ потеряет всякий смысл.