Усатый молчал по-прежнему, разговор вел все тот же крепыш в клетчатой рубахе, а задний из них наверняка уже приготовил пистолет. Именно пистолет, потому что приклад карабина Симонова торчал у него из-за плеча, а сразу два длинноствола, тем более в поселке, носят с собой только персонажи компьютерных игр.
— По-человечески тебя прошу: опусти ружье, и давай пообщаемся. Слово: все будет тихо — мирно, — продолжал настаивать тот.
Ситуация! — лихорадочно размышлял я, совершенно не представляя, как поступить дальше. Доверять этим людям, причин не было никаких. Чего бы это ни касалось — самого меня или Валерии. Но и прослыть параноиком совсем не хотелось. Не хватало еще, чтобы в Станице стали указывать пальцем: вон он идет, психопат! На каждое слово ствол вскидывает!
— Я подумаю над вашим предложением, а пока говорите, чего хотели, — поразмыслив, все же пришел к выводу: ничего менять в сложившейся ситуации не стоит — слишком требовательным был их окрик, когда они вошли.
— Так, что за шум, а драки нет? — раздался веселый голос. Из той двери, в которой исчезла портье, показался ни кто иной, как тот самый продавец, который и приобрел у меня жадр.
— Яков, уйми своего постояльца! — тут же обратился к нему крепыш. — Нервный он какой-то, того и гляди пальнет. Поговорить с ним хотели, а он сразу за волыну, и едва палить не начал.
Яков посмотрел на меня.
— Точно пальнешь?
— Полностью магазин выпущу, все восемь патронов, — кивнул я. — Чтобы уж наверняка. Но мозги со стен отмыть помогу, слово!
Судя по тону Якова, он шутил, чтобы разрядить обстановку. Мои слова прозвучали примерно также.
— Ну, если поможешь, тогда совсем другое дело! — и заговорил уже серьезным тоном. — Так, я не знаю, что между вами произошло, и, должен заметить, знать не хочу. Но одно обещаю точно: пальбу здесь устроите, пострадают все, выживших не будет.
После его слов, мне только и оставалось, что опустить оружие.
— Вот и ладушки, — тут же отреагировал Яков. — Теперь вот еще что: до утра ваш разговор потерпит?
— Да хоть до Нового года, — мне пришлось пожать плечами.
— Бобруйск? — он обратился к тому, кто все время со мной разговаривал.
— Можно и до утра, — неохотно сказал тот.
— Тогда разбежались, — слова Якова прозвучали как приказ. — Да, Бобруйск, вот еще что… Если дело касается той девицы, знай: тут я полностью на его стороне, — и он указал на меня пальцем.
Человек по кличке Бобруйск покривился, но промолчал. Когда он, и оба его спутника покинули ночлежку, Яков спросил:
— И что, ты бы и впрямь начал стрелять?
— Даже не задумываясь, — твердо ответил я. — Малейшего повода хватило бы.