— Импотенты, что ли?
— Да всяко бывает. Если импотенция, то убийство заменяет половой акт, если нет, становится его кульминацией, причем и собственно секс завязывается на насилие, не обязательно физическое, бывает и психологическое. Ой, это длинная тема, там не столько физиология, сколько внутренняя жажда контроля. Но у таких убийц действительно просматриваются кое-какие закономерности: высока вероятность, что рос злодей в неполной семье, при авторитарной матери, в детстве мочился в постель, а после любил что-нибудь поджигать и крылышки бабочкам отрывать. А если злодей — невыявленный шизофреник, который внешне нормальный, но у него в голове голоса живут, которые велят убивать, что тогда?
— Тогда это совсем другая статистика.
— Вот-вот. И это, похоже, наш случай.
— Но почему он нигде на учете не числится?
— Если речь о шизофрении — а это тоже не факт, там много чего может быть — то манифестация обычно наступает где-то в двадцать, двадцать пять лет.
— То есть наш тип просто еще слишком молод, чтобы успеть попасть в поле зрения психиатров?
— Есть такая вероятность.
— То есть ты пытаешься понять, что у него в голове?
— Что ж делать, если материальных улик кот наплакал. Но, скажу честно, не очень у меня получается. Как вжиться в голову, где все наперекосяк, включая логику, если в твоей собственной голове прочно живет здравый смысл, усугубленный к тому же профессиональным опытом. Очень трудно притвориться, что их нет.
Некоторое время они молчали.
Где-то там, думала Арина, на одной из этих улиц, за мирным на первый взгляд фасадом, Имитатор удерживает свою очередную жертву. Подходящих заявлений о пропаже, правда, пока нет, но то-то и оно, что пока. Отсутствие заявлений не значит, что ни одна девушка больше не пропала. И даже если так — значит, сейчас он выслеживает очередную жертву.
Но в салоне «тойоты» было так спокойно, так не хотелось думать ни о каких ужасах…
Арина отстраненно глядела в окно, за которым неслись фонари, витрины, окна домов, другие машины. Почему-то эта череда огней напоминала симфонический концерт. Фоновая темнота — это тишина в зале. Когда музыканты играют, никакой тишины, конечно, нет, но она тем не менее присутствует. И на ее фоне — сложный, многослойный звуковой узор. Или световой. Расставленные через равные промежутки фонари — это ритмические басы. Многочисленные разноцветные окна, плетущие свою мелодию — группа струнных. Проносящиеся мимо фары и габаритные огни — духовые, от фаготов до флейт. Забавно. Музыке ее учили давным-давно, а знания не просто остались, но еще и активно участвуют в ассоциативном ряду. Городские огни — симфонический концерт, надо же до такого додуматься. Витрины… А вот черт его знает, чему в этой схеме соответствуют витрины…