Боже, ну и каша в голове у девчонки! Неужели мать-судья (в этом-то Арина ни на мгновение не усомнилась) позволяет себе дома подобные высказывания?
— Это очень спорно, — мягко ответила она. — Пока у нас два варианта развития ситуации. Вариант первый. Мила говорит что-нибудь вроде: простите, Мирабель Леонтьевна, я ошиблась, мне показалось… Ну и перед Майей извиняется.
— Не надо мне ее извинений! — буркнула Майка. Только тут Арина вдруг вспомнила, что ей всего-то семь лет. Умна, конечно, не по годам, но масштабы планирования не те.
— Тебе — нет, — она быстро, незаметно подмигнула племяшке, и та, похоже, поняла, кивнула, так же незаметно. — Второй вариант. Я звоню эксперту и мы проверяем на отпечатки рюкзак Милы.
— Да кто вам позволит так над ребенком измываться? — в дверях стояла квадратная, как бульдозер, дама в коротком норковом полушубке и норковой же шапке. Оранжевый мальчик, которого просто отшвырнуло распахнувшейся створкой, пошатнулся, но, сделав пару шагов в сторону, устоял.
— Людмила Афанасьевна… — пролепетала явно испуганная психологиня.
— С кем имею честь? — вежливо осведомилась Арина.
— Да какая тебе еще честь?! — голос у обладательницы норковой шубы был зычный, почти пронзительный. — Забирай свое отродье и молись, чтоб про вас забыли! Знаешь, кто моя дочка? Она быстро на тебя дело заведет, поедешь на Колыму комаров кормить!
— Вы бабушка Милы?
— Я-то бабушка. И нечего тут всякой швали над моей кровинкой измываться. Пойдем, Милочка, мама их всех в тюрьму посадит.
— Людмила Афанасьевна, — остановила ее Арина. Тем самым негромким, но очень убедительным «юридическим» голосом.
Та, кстати, послушалась. Отпустила внучку, воззрилась на Арину недовольно:
— Чего надо?
— От вас — ничего. Только, когда дома будете, спросите у дочери. кто именно дела, как вы выражаетесь, заводит. Ну и насчет публичной угрозы неправосудных решений тоже спросите. Думаю, дочка вам объяснит, чем это грозит — ей грозит, не вам. А тебе, Мила, придется выбрать один из вариантов. Потому что обвинение было озвучено. Причем не в частном разговоре, а публично, да еще и с привлечением официальных, так сказать, инстанций в лице Мирабель Леонтьевны. Полагаю, все ваши одноклассники в курсе уже? Значит, обвинение должно быть снято не только публично, но и доказательно. Собственно, ты можешь идти с бабушкой. Но вот рюкзак придется оставить. Мирабель Леонтьевна выступит независимым свидетелем. Отпечатки — это быстро.
Она метнула быстрый взгляд в сторону оранжевого мальчика, который уже успел под шумок отволочь «шотландский» ранец в сторонку. Грамотно, кстати, отволок, взявшись за верхнюю ручку через пуховик. Толковый мальчик.