Вторая ударная армия ушла вперед, в направлении Любани, а мой корпус оставили охранять левый фланг прорыва на участке, непосредственно прилегающем к западному берегу Волхова. Осознав масштабы проблемы, генерал-полковник фон Кюхлер решил не наносить немедленного удара под основание выступа, образованного советским наступлением, а сосредоточиться на замедлении продвижения армии Клыкова.
В результате, на моем участке фронта установилось временное затишье, чему, честно говоря, я был только рад. Корпус потерял четверть личного состава и больше трети танков. От авиаполка Кудрявцева почти ничего не осталось. Практически все уцелевшие самолеты нуждались в ремонте, а сам полк, сделавший в этой операции все, что было в его силах, по-хорошему, следовало немедленно отводить в тыл на переформирование. В добавок к этому артиллеристы полковника Цайтиуни расстреляли все спецбоеприпасы. Аналогично обстояли дела и у полка «Катюш» — термитных снарядов осталось на один полный залп. Так что в бой я не рвался, да и командование Волховского фронта прекрасно понимало, что моему корпусу нужно дать передышку на пополнение поредевших частей людьми и техникой.
Спихнув все текущие дела на подчиненных, я приказал без крайней необходимости меня не беспокоить и закрылся в рабочем кабинете, оборудованном в одном из уцелевших зданий бывшей школы авиамехаников в деревне Селищи на восточном берегу Волхова. Здесь, наконец, у меня появилась возможность спокойно разобраться с новой информацией, столь неожиданно свалившейся на мою голову прямо во время боевого вылета.
Я понимал, что много времени мне не дадут. Звонок из Москвы или из штаба фронта мог последовать в любую минуту. Я не испытывал никаких сомнений в том, что в должности командира корпуса, успешно выполнившего наступательную задачу и теперь надолго севшего в оборону, меня не оставят. Тем не менее, на несколько часов паузы я все же рассчитывал.
Отчет искусственного интеллекта Лунной базы вызвал у меня противоречивые чувства. Полномочия командующего — это, конечно, хорошо, вот только командовать мне, похоже, выпало обломками и руинами. Крейсер повстанцев сделал свою работу очень качественно. По сути, относительно целыми остались только некоторые помещения нижнего уровня базы, причем далеко не самые важные. Что-то из разрушенных коммуникаций и оборудования можно было восстановить, но точных данных о состоянии некоторых секторов и даже целых уровней базы у вычислителя не имелось — немногие уцелевшие ремонтные дроны не смогли пробиться туда через многометровые завалы из обломков пластобетона, образовавшиеся при обрушении перекрытий.