— Не понял, — правая бровь Рихтгофена поползла вверх. — Объяснитесь, полковник. Вы что, подозреваете преда…
— Ни в коем случае, — негромко, но твердо остановил генерала Рихтенгден. — Но ни я, ни мои коллеги по контрразведке не знаем всех возможностей этого человека и тех служб, которые обеспечивают его работу. — По косвенным данным.
— Можете не продолжать, полковник, — произнес Рихтгофен, вставая. — В этих вопросах я полностью доверяю Абверу. Ради такого дела можно и потерпеть пару часов тряски в кузове «бюссинга».
* * *
Всю ночь армейские, корпусные и дивизионные штабы Крымского фронта стояли на ушах. Мой приказ сорвал их с насиженных мест и заставил срочно менять дислокацию. Естественно, это привело к первостатейному бардаку, замедлению реакции командования на доклады из боевых частей, а местами и к полной потере связи с войсками.
Не получив пока никакого ответа от Сталина на свою разоблачительную телеграмму, Мехлис слегка поумерил пыл, но, видя этот беспредел, он все же не выдержал.
— Товарищ Нагулин! Вы что, не видите, к чему приводят ваши приказы?! Если по вашим же собственным словам немцы готовят наступление, то зачем вы устроили этот ночной переезд? Вместо того, чтобы управлять войсками, штабы грузятся на машины и куда-то уезжают. Пока они прибудут на новые места, пока снова протянут проводную связь, войска будут оставаться без должного управления. Это саботаж, если не сказать хуже!
— А вы говорите, как есть, товарищ армейский комиссар первого ранга, — я развернулся к Мехлису и внимательно посмотрел ему в глаза. — К чему стесняться? Мы ведь не в институте Благородных девиц. Здесь фронт, и, сказав «А», следует говорить и «Б». Вы обвиняете меня в предательстве? В умышленной дезорганизации управления войсками накануне немецкого наступления? Я правильно вас понимаю?
Вот так, прямо в лоб, вешать на меня расстрельные статьи Мехлис пока еще явно не созрел, но и сдавать назад тоже было не в его характере. Комиссар с ненавистью смотрел на меня, а случившиеся рядом генералы и полковники тихо расползались в стороны, не желая быть втянутыми в конфликт полномочных представителей Ставки. Я не стал ждать, пока Мехлис найдет нужные слова и вновь заговорил сам:
— Можно было, конечно, оставить все как есть, и еще сутки, а может, даже двое, штабы продолжат спокойно работать. Вот только потом сюда прилетят пилоты Рихтгофена и снаряды тяжелых гаубиц, и управлять войсками станет просто некому. Знать об угрозе удара по штабам и ничего не делать — это не предательство?
— Не нужно путать понятия «знать» и «предполагать», генерал-майор, — тоном ниже произнес Мехлис. — Может быть у вас есть пленный немецкий генерал, который на допросе рассказал о планах люфтваффе? Или же некий герой из фронтовой разведки пробрался в штаб Манштейна и выкрал секретную директиву? Так ведь нет! У вас есть только ваши измышления о том, как бы вы поступили на месте немецкого командующего, и, исходя из этих вид