— Приехали? — сонно, еще не совсем соображая где находится, вопросил Алексей Михайлович, осоловело смотря по сторонам.
Я сочла за лучшее не отвечать и отвернулась. Гришка остановился у дома отца — в потемках мы договорились камень не таскать, а заняться этим завтра.
— Вас проводить, Алиса Архиповна? — участковый, взбодрившийся опустившимся морозом, выглядел просто сияющим от энтузиазма, но я только зябко повела плечами в сторону дома:
— Нет, мне еще надо главу посмотреть, он с простудой слег.
— Я ее провожу, — важно пропыхтел Гришка, доставая из багажника нашу амуницию и скопом сваливая ее на крыльце. В окнах зажегся свет — значит, не так слаб, как вчера.
— Спокойной ночи, участковый. Спасибо за помощь, — несколько мягче, чем хотела, но явно давая понять, что его общество больше не требуется, добавила я.
Когда мы вошли в дом (тепло, благословенное тепло!), Гришка покосился на меня и ухмыльнулся.
— Что? — недовольно огрызнулась я, сбрасывая резиновые, измазанные в грязи сапоги и проходя дальше.
— А ты стерва, — гыкнул Гришка и тут же добавил: — В хорошем смысле слова, разумеется!
— Цыц… — лениво буркнула я, млея в натопленной избе. Глава полулежал на кровати, напряженно ожидая нашего появления. Едва мы вошли, его глаза тут же метнулись к Гришке.
— Не пил я, не пил… — поднял тот руки.
Я фыркнула и уселась на кровать.
— Как вы себя чувствуете?
— Уже лучше, — с заметным облегчением ответил Никита Алексеевич. — Все пил, как вы сказали…
Судя по лицу — не врал. Нездоровая краснота почти ушла, как и отечность, хотя глаза еще были больными, воспаленными. От главы терпко пахло потом, но температура была невысокой, на уровне обычной простуды.
— Вот и хорошо, — позволила себе улыбнуться я. — Завтра приду, еще принесу. Займемся вашими почками, что ли…
Пока мы рассказали как все прошло, пока я выслушала долгую инструкцию по возведению печей в сараях, категорически отказавшись от помощи больного и пообещав воспользоваться помощью закодированного, пока Гришка ставил чайник, заваривал травы, проводил отца до умывальника (надо бы заставить его баню затопить, вот!) уже было начало одиннадцатого — за окном окончательно стемнело. Мы вышли на улицу, дыша паром и плотнее запахиваясь в куртки. Гришка накинул мне на плечи еще и отцовскую штормовку, прихваченную с вешалки.
— Забрать не забудь, — пробормотала я в воротник, выходя на освещенную центральную улицу и уже по ней направляясь к мосту. Тот тонул в темноте — освещения на нем не было. Осенние ночи темные, не то, что зимние. Зимой от снега светло, как днем, а осенью можно собственную руку не увидеть. Впрочем, мне это не грозило — я видела отлично, хоть и не в полную силу, опасаясь напугать неуверенно бредущего рядом Гришку. Он старался держать мой темп, но все больше отставал.