Я повторю свое предостережение: не следует ошибочно предполагать, будто своими рассказами про Сьюзан и Ника я хочу сказать, будто большинство, ну или, по крайней мере, значительная часть обвинений в сексуальном насилии – клевета. Но некоторые таковыми являются. Так что напрашивается неприятный вопрос: скольким еще Никам или Сьюзан, за последние четырнадцать лет процветания описанного подхода заявившим о том, что стали жертвами зверского насилия, полиция безоговорочно поверила, даже не удосужившись должным образом проверить их показания, какими бы абсурдными они ни были?
Государству нельзя доверять поиск истины. Будь то некомпетентность или давление, что-то да мешает ему добросовестно выполнять свою работу.
Насколько ограниченными были рамки проведенных расследований? Как много зацепок было упущено следователями? Сколько раз они закрывали глаза на противоречия в словах заявителя? Сколько подлежащих представлению защиты документов не были включены в список неиспользованных материалов, сколько документов не было получено из-за их кажущейся бессмысленности в свете уверенности, вкладываемой в слова заявителя? Сколько еще невиновных сидят за решеткой, получив, подобно Уоррену Блэквеллу, клеймо мерзкого сексуального маньяка, из-за смещения холодного, установленного законом нейтралитета следователей под гнетом политической доктрины?
И если невиновные люди были – а мы вынуждены признать, что такое возможно – действительно лишены свободы из-за подобной модели поведения нашей полиции, то это уже не законотворчество, а чистой воды политика в самом грязном своем проявлении. Конечно, состязательный принцип сложно назвать панацеей от этой проблемы, однако особая подверженность следственной системы судопроизводства политическому влиянию очевидна. Когда весь процесс сбора доказательств целиком и полностью поручается государственному аппарату, настолько легко подвергаемому противоречащим справедливости, поиску истины и даже букве закона принципам, то столь огромное пространство для государственного произвола я считаю попросту недопустимым. В состязательном судопроизводстве хотя бы все выдумки истца или должностные преступления полицейских гарантированно пройдут ожесточенную проверку перекрестным допросом в суде, на которую политика и следователь не в состоянии как-либо повлиять.
Как по мне, так история преподает нам урок: только государству доверять поиск истины нельзя. Будь то некомпетентность или политическое давление, что-то да мешает ему добросовестно выполнять свою работу. И если подобная уступка разрешается, то, как мне кажется, единственной осмысленной предохранительной мерой является поручение защиты независимому, не связанному с государством лицу, чтобы оно продвигало позицию защиты с тем же усердием, мастерством и вовлеченностью, что и обвинение, и не менее рьяно ставило под сомнение все предположения обвинения. А также наличие независимой коллегии судей, которую бы стороны наделяли правом решать, были ли обвинения доказаны достаточно убедительно с точки зрения существующих стандартов уголовного права. Что снова возвращает нас к некой форме состязательного судопроизводства.