В своем докладе за 2014 год, посвященном полицейской статистике преступлений, инспекторат полицейских сил Ее Величества пошел еще дальше, заявив: «Допущение, что жертве преступления всегда следует верить, необходимо закрепить на официальном уровне» (22).
Слово «жертва» намеренно использовалось вместо нейтрального «заявитель» или «истец», как принято говорить в суде. Подобный подход автоматически присваивал любому подавшему заявление официальный статус «жертвы» (23). Поступая иначе, как утверждала полиция, они бы «значительно подорвали доверие жертв преступлений к властям» (24).
Чрезмерное усердие в попытках исправить непростительные промахи прошлого с точки зрения политики прекрасно можно понять. Только вот с точки зрения практики, юриспруденции и здравого смысла подобные действия представляют собой немыслимую опасность. В том, что подобная политика была принята незаметно, не вызвав широкого внимания общественности, есть и наша вина. А ведь она бессовестно исковеркала понятие бремени доказывания. Первый шаг следственного процесса – было ли совершено преступление? – посчитали лишним. Если в прошлом во всех этих громких делах о сексуальном насилии над детьми полиция по умолчанию отказывалась верить любым обвинениям, то теперь она бросилась в другую крайность, решив так же бездумно верить всем на слово. Галочка уже поставлена без лишних вопросов. Снять полиция ее согласится, лишь когда окончательно убедится в обратном.
Я не смогу дать оценку всему произошедшему лучше самого сэра Ричарда: подобная политика «извращает нашу систему правосудия и пытается навязать думающему своей головой следователю искусственное, заведомо ложное мышление» (25). Она «приводила и будет приводить к судебным ошибкам чудовищных масштабов» (26).
Доклад по операции «Мидлэнд» вскрыл губительные последствия приверженности полиции подобного подхода. Когда она верит словам каждого обратившегося за помощью, то абсурдные обвинения начинают подвергаться проверке, когда уже слишком поздно. К бессвязным рассказам про правительственные заговоры относятся как к непреложным, не подвергая их тому же самому скрупулезному анализу, который применяется полицией ко всем отрицаниям вины ложно обвиненными людьми. Доказательствам, противоречащим версии заявителя, не уделяется должного внимания, и предвзятое отношение ставит в приоритет все то, что может подтвердить версию, в которую полиции было велено верить.
Подобная «установка» верить всем заявителям неизбежно привела к тому, что в ходе операции «Мидлэнд» полиция вовсю нарушала правила. Ричард обнаружил невероятные сорок три отдельных нарушения в ходе расследования. Полиция ввела судью в заблуждение, чтобы тот разрешил им проводить получившие широкую огласку «рейды» по домам пожилых, слабых подозреваемых, несмотря на «отсутствие разумных оснований подозревать совершение ими какого-либо подсудного действия». Полицейские помогли Нику заполнить все необходимые бумаги для исков о компенсации (27). Пристрастное отношение привело к подавлению логики и здравого смысла, из-за чего расследование – а также степень причиненной обвиненным боли – зашло гораздо дальше, чем следовало. По результатам данного доклада материалы по четырем следователям и одному заместителю комиссара были переданы на рассмотрение независимой комиссии по рассмотрению жалоб на полицию.