И хотя поиск объективной истины, как по мне, является уж слишком амбициозной затеей, с защитой личной свободы человека наша система, как мне кажется, справляется весьма неплохо – когда она работает должным образом, конечно. Косвенно признавая ограниченные возможности уголовного расследования и вместо этого задавая механический процесс, призванный выдать вердикт, который, благодаря согласованной справедливости системы, мы готовы назвать правосудием, мы демонстрируем скорее прагматичный, а не пораженческий настрой.
У меня и в мыслях не было утверждать, будто наша система правосудия в ее нынешней форме безукоризненна. Возможностей для совершенствования тут предостаточно. Помешательство на том, чтобы свидетель давал свои устные показания лично в суде, к примеру, как по мне, полный анахронизм, больше подходящий для времен, когда свидетелю не приходилось ждать суда месяцами, если не годами. В гражданском праве свидетель дает свои полные показания заранее и приходит на суд лишь для перекрестного допроса, касающегося их содержания. Я считаю, что это бесспорный компромисс, благодаря которому в качестве основного доказательства выступает самая «свежая» версия событий… Показания истцов в делах о сексуальном насилии записываются на видео в полиции. Если расширить подобную меру на всех свидетелей, то это не даст противоположной стороне использовать угасающую четкость воспоминаний свидетеля в своих интересах.
Будь моя воля, я бы также потребовал от присяжных давать объяснение выносимому им вердикту; четко излагать сделанные ими фактические выводы, их объяснение, а также применение к ним существующего законодательства. Магистраты и окружные судьи уже обязаны объяснять свои вердикты, равно как и присяжные в следственных системах. Так, в Испании вердикт присяжных состоит из пяти частей: список установленных фактов; список неустановленных фактов; признание подсудимого виновным или невиновным; краткое обоснование своего вердикта с указанием доказательств, на которых он основан, а также объяснением соответствующих установленных (или неустановленных) фактов; и, наконец, перечисление всего, что происходило по ходу обсуждения без указания каких-либо имен с целью сохранения конфиденциальности (28). От присяжных не требовалось бы дать ответ на все имеющиеся вопросы. Я бы не настаивал на том, чтобы, как к тому стремится следственная система, по результатам разбирательства был в точности установлен весь ход событий. Вместо этого – чего от них требуют и сейчас – присяжные продолжили бы решать лишь вопросы, которые они считают необходимыми для вынесения вердикта и имеющие к этому непосредственное отношение. Но я бы предложил компромисс: возможность для всех – истца, ответчика, общественности – ознакомиться с деталями обсуждения, а также указать на любые нестыковки или ошибки в рассуждениях присяжных; вместо того чтобы надеяться, что Апелляционный суд каким-то образом сможет догадаться, что именно было на уме у присяжных.