Адвокаты – это «наемные убийцы», которые следуют «правилу стоянки такси» и берутся за первое попавшееся дело, независимо от его значимости.
Вплоть до восемнадцатого века, однако, у мистера Таттла не было бы преимущества в лице адвоката, убеждающего в его невиновности присяжных (22). Несмотря на то что эта профессия появилась в правосудии еще в 1275 году (23), вплоть до 1700-х годов попросту не было принято марать нас уголовным процессом, и деятельность всех адвокатов-ходатаев ограничивалась рамками гражданского права. Вместо этого в ходе так называемого «процесса-препирательства», появившегося в шестнадцатом веке, между собой стравливались в словесной перепалке, словно вдохновленной современным телевидением, предполагаемый потерпевший, полностью представлявший сторону обвинения, и обвиняемый, в то время как присяжные выносили свой вердикт, оценивая зачастую неточные ответы обвиняемого на доводы потерпевшего. В подобной словесной потасовке мог участвовать любой – ни о каком доказательном праве и ни о каких адвокатах не было и речи.
Мотивация, которая приводит людей в адвокатуру, – жажда внимания, потребность занимать центральное место в кульминационных сценах человеческих жизней.
Барристеры начали просачиваться в уголовные суды ближе к началу восемнадцатого века, когда Королевский суд, вплоть до этого занимавшийся уголовным преследованием от имени короля, при этом, однако, перекладывая всю грязную работу на потерпевших, решил поручать адвокатам подготовку и представление дел в суде. Вместе с тем судьи долгое время сопротивлялись тому, чтобы и обвиняемого в суде представлял профессиональный адвокат. Аргументировали они это своей обеспокоенностью интересами самого обвиняемого, который, как утверждалось, более твердо отстаивал перед судом свои собственные свидетельские показания, чем какой-то чванливый зануда, выступающий от его имени. Заявлялось, что интересы обвиняемого могут быть в полной мере защищены судьей, являвшимся гарантией честного проведения судебного процесса. «Недостатки» представления интересов обвиняемого казались настолько очевидными, что к началу семнадцатого века – хотя адвокаты защиты то и дело получали разрешение выступать на стороне людей, обвиненных в мелких правонарушениях, – судьи продолжали настаивать, чтобы в случае разбирательств по делам о тяжелых преступлениях, связанных со смертями и увечьями, адвокаты защиты в зал суда не пускались исключительно в интересах самого подсудимого. Циники той эпохи предполагали, что запрет на участие адвокатов защиты был нужен попросту для того, чтобы неуклюжему, беззащитному подсудимому было проще ненароком признать свою вину. Не было попросту никакого смысла позволять адвокатам отвлекать присяжных, когда так просто извлечь «истину» из обвиняемого, не представленного адвокатом.