Ей было двадцать два, когда Роб окончательно слетел с катушек. Неосмотрительно позволив себе открыть рот на его оскорбления, она получила серию тяжелых ударов по лицу, это длилось несколько минут, пока она не перестала видеть и не стала захлебываться собственной кровью. Когда ее за волосы вытащили из дома, бросив в палисаднике, она, приподняв голову, с трудом смогла разглядеть расплывчатые очертания Роба, который бежал на нее, готовясь со всей силы пнуть, словно по футбольному мячу, по ее голове. Тогда-то она и отключилась. Позже она узнала, что вмешательство проезжавшего таксиста спасло ее от возможных последствий, – прогнав Роба, тот поспешил вызвать «Скорую». И когда в ту ночь у нее, лежащей ничком в больничной кровати, полиция поинтересовалась, не хочет ли она поведать о случившемся, Эми кивнула. А потом все им рассказала. Все с самого начала. Половина ее жизни, наполненная беспощадным насилием, была в деталях изложена присутствовавшему полицейскому. Каждое ее откровение подпитывалось осознанием того, что если в следующий раз Робу не помешает добрый самаритянин, то он, скорее всего, ее просто убьет. Роба арестовали. Полиция его допросила. Он ответил на все вопросы, касающиеся своей причастности, – начиная от безобидного «Как вы познакомились с Эми Джексон?» и заканчивая, можно было бы подумать, совершенно однозначным: «Вы когда-либо совершали физическое насилие по отношению к ней?», который был встречен заявлением:
– Без комментариев.
Как и следовало ожидать, Робу были предъявлены обвинения в преднамеренном нанесении тяжких телесных повреждений – в самом серьезном, связанном с насилием преступлении, по тяжести уступающем лишь попытке убийства, максимальным наказанием за которое является пожизненное тюремное заключение. Его дело было направлено в Королевский суд, и я был барристером, которому поручили выступить на стороне обвинения.
Компетентное судебное преследование уголовных преступлений является основополагающим условием нашего социального контракта. Право на проведение расследования и судебного преследования по инкриминируемым преступлениям во всех, кроме редчайших исключений, случаях перекладывается с отдельных лиц на государство. Государство расследует, вооружает всем необходимым обвинение и предоставляет место для проведения судебного процесса, после чего выносит приговор виновным. Граждане же, в свою очередь, имеют право ожидать должного финансирования органов уголовного преследования, а также их компетентности. Во мне с детства взращивали веру в подобное соглашение между государством и его гражданами – что обвинения в серьезных уголовных преступлениях будут подлежать профессиональному и независимому судебному разбирательству, а не решаться, как это бывало в прошлом, в зависимости от связей, состояния или причуд отдельных потерпевших. Когда собственными глазами видишь отчаянную беззащитность столь многих жертв насилия, чаще всего представляющих те же малообеспеченные социальные слои, что и их мучители, то сразу же убеждаешься в преимуществах принудительно переложенной на плечи компетентного и беспристрастного государственного органа функции судебного преследования.