– Нас непременно ожидают судебные ошибки, потому что некоторые дела проходят через систему без какого-либо надзора, не проходят нужного контроля. Подобное всего десять лет назад было просто немыслимым (23).
Тем временем, изучив деятельность отдела Королевской прокуратуры, специализирующегося на изнасилованиях и тяжких преступлениях на сексуальной почве, надзорный орган в 2016 году мрачно предупредил:
– Рассмотренная модель показала, что с учетом текущего размера работы и его ожидаемого увеличения в будущем Королевской уголовной прокуратуре катастрофически не хватает ресурсов (24).
Вот айсберг, что ждет нас прямо по курсу. Хотя общее число уголовных дел, рассматриваемых судом присяжных, действительно снижается, те, что попадают в Королевский суд, все чаще оказываются связаны с обвинениями в нападении на сексуальной почве, причем зачастую на протяжении длительного времени. А такие дела являются самыми сложными и требуют для подготовки больше всего времени. По современным оценкам, более половины всех дел, рассматриваемых Королевским судом, так или иначе связаны с обвинениями в преступлениях на сексуальной почве (25), а Ассоциация адвокатов по уголовным делам в 2017 году предупредила о грядущем «цунами крайне деликатных дел о сексуальном насилии» (26). Они требуют проведения огромной работы: потерпевшие зачастую особенно беззащитные и нуждаются в дополнительной поддержке. Законы, регулирующие обвинения в сексуальном насилии, имевшем место до 2003 года, по непонятным причинам чрезвычайно сложные и изобилуют подводными камнями, о которые запросто может споткнуться опрометчивый адвокат обвинения. В процессе расследования дела может потребоваться изучить все написанные от руки на протяжении десятилетий пожелтевшие записи из больниц и социальных служб. Сами судебные разбирательства из-за своей природы могут растянуться на долгие недели, если не месяцы, а разыгрываемые на них ставки – для жертв, для обвиненных по ошибке и для общественности – как никогда высоки.
Я не знаю, что стало с Эми. Мне больше никогда не поручали вести обвинение в деле Роба Маккалока снова. Мне остается только надеяться, что он понял, как ему невероятно повезло, и воспринял случай с Эми Джексон как пулю, от которой чудом увернулся, и поэтому больше не высовывался. Я надеюсь, что он не стал ее выслеживать, как это имеют обыкновение делать виновные в бытовом насилии, с целью примирения. Ну или мести. Я надеюсь, что государство помогло ей устроиться где-то очень-очень далеко, где у нее появилась возможность сбежать от жизни, которая была у нее с Робом Маккалоком. И я надеюсь, что кто-то удосужился перед ней извиниться. Потому что, будь у Эми, говоря мерзким профессиональным жаргоном, культурный капитал, будь у нее достаточно поддержки близких и друзей, хорошее образование, не сиди она на героине и не будь она так уязвима перед жестоким обаянием агрессивных и грубых мужчин, – она бы непременно потребовала ответов, вместо того чтобы – чем, боюсь, все и закончилось – окончательно убедиться, что именно так государство относится к отребью вроде нее.