Странствия Афанасия Никитина (Виташевская) - страница 38

Размер поземельного налога был громадный. Кроме дохода, отдаваемого правительству, крестьянин должен был уделять еще часть дохода старосте, писарю и другим обслуживающим деревню лицам, содержать храм, отчислять известную сумму на взятки начальству, угощать пришлых брахманов и факиров.

Время, когда Афанасий Никитин совершал свое путешествие, было периодом роста закрепощения и ухудшения положения крестьян в государствах Передней и Средней Азии и в Индии. То, что он не сторонился «сельских людей», а, наоборот, жил с ними одной жизнью, помогло ему понять жизнь индийской деревни. В этом одна из подлинно народных, демократических черт Афанасия Никитина.

Необходимо отметить большие лингвистические познания Никитина, говорящие о его незаурядных способностях. Он прошел через Шемаху, Персию, через многие провинции Индии, каждую со своими наречиями и языками. И всюду торговал, общался с народом, с чиновниками и стражей, а иногда и с правителями.

Как же Никитин объяснялся в чужеземных странах? Конечно, он не знал всех языков и не изучал их специально. Но, видимо, он быстро схватывал и усваивал разговорные обороты речи. Кроме того, в те времена купцы обычно владели своеобразной смесью слов из различных восточных языков, служившей жаргоном при торговых сделках.

Продав жеребца, который, видимо, все время напоминал Никитину о неприятном приключении в Джуннаре, наш путешественник поогляделся в новой стране. С «бесерменами» Никитин не сошелся. Видимо, после приключения с Асад-ханом, понуждавшим его перейти в «Махмет дени», он опасался заводить с ними близкое знакомство.

Иное дело — коренное население Индии. Индийцы горожане, «делари-ремесленники» и «сельские люди» были очень приветливыми, простыми людьми.

Никитин сумел с открытой душой и подкупающей непосредственностью подойти к местным жителям. «Познася со многыми индеяны и сказах им веру свою, что есми не бесерменин, есть христянин, а имя ми Офонасей, а бесерменьское имя хозя Исуф Хоросани». В свою очередь многие ремесленники и крестьяне, убедившись, что этот белокожий и светловолосый тверич не принадлежит к их гонителям, сблизились с Никитиным. Доверие их к русскому человеку, прибывшему из далекой страны, было так велико, что «они же, — пишет Никитин, — не учали ся от меня крыти ни о чем, ни о естве, ни от торговле, ни о маназу (намазе, молитве), ни о иных вещах, ни жон своих не учали крыти». И повседневная жизнь индийцев открылась перед Никитиным. Ему стали известны религиозные воззрения, обряды, быт индийской семьи.