— Я вас тоже люблю! — сказал Алекс, и отключил мобильник.
Ужин, приготовленный мамой, нужно было только разогреть, но он не стал включать микроволновку, а выудил куриную ногу, положил её на тарелку, и стал есть, запивая томатным соком. Эти события совершенно никак не повлияли на его аппетит.
Быстро покончив с едой, Алекс набрал номер Мастера Тоя, но звонить передумал. Он решил, что явится без предупреждения. В доме опального писателя наверняка была установлена аппаратура для прослушки, а им предстоял непростой разговор.
С мыслями о космоматке и семи её крейсерах, отправившихся в сторону Земли, Алекс вышел из дома, и через четверть часа уже стоял на пороге писательского коттеджа. Двери были слегка приоткрыты и голос Высоцкого вырывался наружу. Алекс заглянул в дом и увидел старый добротный музыкальный комплекс, состоявший из усилителя с высокими мощными колонками, и вертушки с виниловой пластинкой Высоцкого. Привет из прошлого века. Качество звука потрясло Алекса и он заслушался.
«Когда вода Всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась Любовь -
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было — сорок сороков…»
— Алекс замер, впитывая слова и магический голос не по возрасту мудрого, и не по годам рано ушедшего поэта:
«И чудаки — ещё такие есть -
Вдыхают полной грудью эту смесь,
И ни наград не ждут, ни наказанья, -
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же — неровного — дыханья»
Той был в своём кабинете. Здесь песня Высоцкого звучала как-то по-особому, и он вполголоса подпевал:
— Я поля влюбленным постелю -
Пусть поют во сне и наяву!..
Я дышу, и значит — я люблю!
Я люблю, и значит — я живу!
Между тем, он был взвинчен и настроен решительно. Одним движением руки сгрёб с книжной полки в коробку из-под обуви большие кристаллы кварца и аметистовую пещеру. Коробку положил на письменный стол. Когда он вынул из общего ряда несколько книг, в образовавшемся оконце появилась дверца сейфа.
Той ввёл пароль и открыл сейф, извлекая деревянную коробку из-под сигар. Закрыв сейф, он вернулся к коробке и открыл её. В ней оказался разобранный «парабеллум».
— Я поля влюбленным постелю -
Пусть поют во сне и наяву!..
Я дышу, и значит — я люблю!
Я люблю, и значит — я живу!
— пропел с поэтом Той. И невероятная муть, поднявшаяся от самого дна и подступившая к горлу, внезапно осела. И поэзия Высоцкого — вот уже в который раз — спасала его в непростой ситуации. Только что он получил «Чёрную метку». Пиратский знак ему вручил не кто нибудь, а куратор его Проекта. И это значило, что эту ночь он может не пережить. Той ловил слова песни и повторял их с особым жаром, вкладывал в них тайный, только ему одному ведомый смысл: