Ротный в конце концов сдался.
«Ладно, — махнул рукой, — отпущу. Но помни: под твою личную ответственность…»
Немцы подползали справа и слева. Они уже не стреляли, намереваясь захватить русских разведчиков живыми. Горшков припечатал к земле троих короткой автоматной очередью, но остальные с величайшей осторожностью продолжали к ним подбираться.
«Подавайся чуток вправо, Поярков. — Горшков указал на лежащую неподалеку от них посудину — не то мотобаржу, не то катерок. — Беги первым. Я прикрою!»
Выждав момент, Тарас ужом скользнул по песку, потом вскочил и побежал. Запоздало простучала автоматная очередь, пули пропели над головой. Тарас успел засечь вспышки выстрелов, навел туда автомат и, крикнув: «Жми, дядя Коля! Я готов!» — нажал на спуск.
Горшков тяжело плюхнулся рядом.
«А не забраться ли нам в эту лохань? — прохрипел он, изучая подбитый катер. — Какое ни на есть, а прикрытие».
Через минуту они были уже внутри суденышка, наполовину осевшего в воду. Огромные пробоины зияли в бортах, и волны, набегая на берег, осыпали разведчиков ледяными брызгами. На дне тоже плескалась вода.
«Одно утешение — от жажды не помрем, — пошутил ни при каких обстоятельствах не унывающий Горшков. — Сколько у тебя патронов?»
«Один диск. А что?»
«Переставь автомат на одиночный огонь, стреляй экономно. Нужно продержаться хотя бы до темноты».
Горшков подобрался к пробоине и швырнул гранату. Послышались крики раненых… Но тут рядом с Тарасом разорвался снаряд. На миг он потерял сознание. Очнулся: кто-то теребил его за плечо…
— Вставай, дружище, пора!
Парень не сразу перешел от сна к яви. Еще некоторое время казалось, что бой не стихает и ледяные волны Дуная вот-вот накроют его с головой. С усилием разлепив глаза, Тарас увидел улыбающееся усатое лицо, такое близкое и родное, понял, что перед ним Саня и они не на передовой, а в самой обыкновенной мирной командировке…
Утро выдалось холодным и мглистым. В номере стоял полумрак — впору зажигать лампу. Пока Тарас плескался у рукомойника, Фокин навел глянец на сапоги. Ротный обладал способностью выглядеть подчеркнуто аккуратно даже в окопах. Когда грязь по колено, умудрялся ходить в начищенной обуви и с белоснежным подворотничком.
— Тебе форель пока не надоела? — спросил Фокин. — А то я опять ее на завтрак заказал.
— Нет, — соврал Тарас, хотя рыба, черт бы ее побрал, стояла поперек горла.
После завтрака Фокин накинул плащ-палатку и извиняющимся тоном сказал:
— Наверное, тебе неохота мокнуть под дождем, а?
Вчера капитан обещал взять Тараса с собой в лес. Менять намерения, пусть и по объективным причинам, было совсем не в его правилах. Поэтому и чувствовал себя виноватым.