— Так скоро? Побойтесь бога, герр комендант. Вы решили меня загнать в тупик? Я не успею приготовиться…
— Хорошо, — согласился Фокин неохотно, — дам вам еще один день. Но это крайний срок. Послезавтра здесь будут солдаты, русские солдаты из комендантского взвода. А мы с сыном попрощаемся с вами сегодня вечером.
Когда за хозяйкой закрылась дверь, все находившиеся в комнате дружно расхохотались.
Комендатура располагалась в старинном особняке с остроконечными готическими башенками. Особняк принадлежал какому-то немецкому барону, сотрудничавшему с нацистами. Накануне прихода советских войск в Эйзенах он, прихватив деньги и ценности, успел удрать на запад.
Широченная мраморная лестница вела из огромного зала, где можно было разместить по крайней мере батальон, наверх, к галерее, опоясывающей весь этаж. Вдоль галереи, обнесенной, как и лестница, обтянутыми бархатом перилами, выстроились, словно на параде, резные дубовые двери непомерной величины. За каждой располагались просторные, в два-три окна, комнаты, залитые ярким солнцем.
Каждая комната была отделана на свой лад. Одна размалевана, точно пряник, другая затянута цветным шелком, третья — вся в зеркалах. И повсюду картины, вазы, статуи…
Тарас никогда не видел подобной роскоши. Насчитав в доме двадцать комнат, он подумал: «Черт знает что. Зачем столько помещений для одной семьи? Можно годами жить рядом и ни разу не встретиться. А бедняки ютятся в клоповниках да вкалывают с утра до ночи».
Рядом с мрамором, позолотой и хрусталем забавно выглядели предметы нехитрого армейского быта: табуретки, канцелярские шкафы, грубо сколоченные столы со старенькими ундервудами. Люди работали, не обращая внимания на гобелены и расписанные фресками стены так же, как и на Тараса, слонявшегося бесцельно по особняку. Никому до него не было дела. Лишь в секретной части пожилой старшина с обвислыми, как у запорожца, усами, безбожно коверкая немецкие слова, спросил:
— Ты чей будешь? Что тут забыл?
Услышав в ответ родную русскую речь, усач обрадованно всплеснул руками:
— Свой, значит, братик-солдатик? А я невесть что подумал. Немцы-то обычно к коменданту или к его помощнику ходят, а сюда ни-ни. Не положено. Куришь? Хотя что это я. Тебе сколько годков будет? Пятнадцать? Как и моему младшенькому. Слава богу, война позади. Какая вам жизнь уготована светлая. Радуйся, сынок. И куревом не вздумай баловаться…
Тарас продолжал бродить по дому, развлекаясь чтением развешенных на дверях табличек. «Продотдел», «Строевая часть», «Сектор учебы репатриированных», «Отдел по связям с местным населением»… Черт побери это население. Из-за недобитых фашистов они с Саней вон насколько задержались с отъездом в Россию.