- Все это далеко не бессмысленно. Пропажа вашего генератора и стоящая передо мной цель... Передо мной, как адвокатом, эти два предмета могут быть связаны.
- Не понимаю.
- Простите, ведь вы заинтересованы, чтобы Глебов получил страховку?
- Н-ну... В общем, конечно. Если Глебов ее получит... Я с ним не говорил на эту тему... Но не исключено, что он купит новый завод.
- Ну да. И вы сможете снова заняться... своим генератором?
- Не знаю. Что об этом говорить. Во-первых, глупо только говорить. Во-вторых, признаюсь, сейчас просто не хочется. Я всегда сторонился нечистоплотности в делах. А это, по-моему, как раз весьма сомнительная история.
- Подождите, Валентин Петрович. Может быть, вы и правы. Но... Вы сказали, что когда-то не верили, сможете ли что-то сделать в науке. Но ведь я тоже, когда взялся защищать интересы Глебова, не верил, что смогу чего-то добиться. Я и сейчас в это не верю. Но ваш генератор... Понимаете, когда к плохо налаженной противопожарной охране добавляются улики вроде сторожа и нефти, о чем мы уже говорили... то надежды, что страховка будет выплачена, почти нет. Но генератор... Простите, генератор меняет дело. Существенно меняет.
- Не понимаю, при чем тут мой генератор?
- При том, что он... вернее, его пропажа, может стать очень веским доводом. Веским - в нашу пользу. На суде... Кстати, хоть что-то от этого генератора сохранилось? Он ведь сгорел не до конца?
- Практически сохранились лишь останки и обгоревший кожух.
- Говорю это к тому, что очень неплохо было бы представить эти самые останки в суд как вещественные улики. Понимаете, одно дело - объяснять судьям что-то на словах и совсем другое - показать. Он большой?
- Около метра в длину. В высоту - сантиметров семьдесят.
- Отлично... Простите, может быть, это звучит бестактно, но наверняка вид обгоревшего прибора будет эффектен. Все-таки - где они, эти останки?
- Честное слово, мне неприятно обо всем этом говорить.
- Понимаю, Валентин Петрович, очень хорошо понимаю. Еще раз простите, но так уж получается, что сейчас наши интересы противоположны. Они что, эти останки, на заводе? На этом... стенде?
- Видите ли, я приехал в Петербург во вторник, когда все было кончено. Но... Субботин, успевший к месту пожара одним из первых, как только все потушили, сразу кинулся к испытательному стенду. И... несмотря на то, что от генератора остались обломки, тут же перевез все, что осталось, к себе.
- Куда именно "к себе"? Домой?
- Он поместил станину и кожух во дворе, в сарае. Объяснил, что не мог мириться с пропажей. Я его отлично понимаю - Василий Васильевич хотел сохранить хоть что-то. Хотя... Ясно, что обгоревший кожух не представляет никакой ценности.