— Я проверила, там есть «Божьи мельницы», но еще не читала, чтобы не портить тебе удовольствие. — Маргарет с победоносным видом посмотрела на мужа.
Они уже успели поднять к себе в номер, поэтому могли говорить более свободно.
— Превосходно! — Эмиль в нетерпении потянулся к страницам.
Отыскав нужное место и, пробежав глазами строчки, он довольно усмехнулся.
— Кем бы ни был этот человек, оставивший записку, он большой хитрец. Ты только послушай: «В погоне за истиной вечной — сам не зная как, Северный путь, завершая, постигнув солнечный знак, увидел я начал начало — Бедфордский маяк».
— Великолепно. Стихи, конечно, отвратительные, но теперь, по крайней мере, мы понимаем, что от нас хотят и куда нужно плыть. Огорчает одно — остров Бедфорд далеко на севере, — Маргарет поежилась.
— И находится совсем рядом с фронтом. Туда будет непросто добраться, но медлить нельзя. — Эмиль щелкнул крышкой часов. — Мы еще успеваем на двенадцатичасовой поезд, который отвезет нас в столицу.
— Нам понадобятся теплые вещи.
— Зайдем к Бернару, а из его конторы сразу на вокзал. Возьмем билеты на северное направление.
— Ты не собираешься выходить на связь с новым координатором? Мы же должны доложить о том, что узнали.
— Нет, не сейчас… Мартин хотел иметь преимущество, поэтому он приберег для нас эту записку. Мы или находим искомое, или не находим ничего.
— Все же нам очень повезло, что ты связал воедино эту записку и стихи. Иначе мы бы еще не скоро обратили внимание на объявление.
— Я вижу, что тебя беспокоит не записка. О чем ты думаешь?
— Жаль, что нас не было на похоронах Мартина, — с грустью призналась она.
— Мне тоже. Давай хотя бы выполним его последнюю волю, показав, что с агентами из отдела «Д» лучше считаться. Теперь нам нужно попасть на остров Бедфорд, а до него добираться четверо суток.
— Я поняла намек. Начинай собираться, а я верну книгу Маркусу.
Они не теряли времени даром. Оставив встревоженного хозяина гостиницы гадать об истинной причине их поспешного отъезда — вдруг доктор все же решил обратиться в полицию, они оставили на стойке ключи от номера и отправились на станцию, где благополучно сели в скорый поезд идущий в Инсум.
Приземистый человек, в грязной серой стеганке, ловко дергал за рукояти, управляя судном. Суровые морские ветры заострили черты его лица, обветрили кожу, заставляя щуриться даже тогда, когда ветра не было и в помине. Его руки были в тонких белых шрамах, резко выделяющихся на фоне покрасневшей грубой кожи, а на левой кисти отсутствовал мизинец.
Темные волны ударяли в корму маленького рыболовецкого судна, но оно с неизменным упорством плыло вперед, взбираясь на пенные гребни. На капитанском мостике было грязно: по полу растеклись лужи воды, воздух был пропитан запахом машинного масла и рыбьих внутренностей. Двое пассажиров в теплых кожаных куртках, в прорезиненных брюках, заправленных в высокие сапоги, крепко держались за поручни, пытаясь привыкнуть к качке. Их вид говорил о том, что они намерены совершить длительный переход. Вместительные рюкзаки были связаны друг с другом и поставлены в углу, возле канатов, свернутых в бухты.