Он и правда, упал. Только вместо яркого побуждения парень лишился чувств. Такой война оказалась для него. Такой она бывает для многих. И никаких тебе многочасовых забегов под пулями, как в дешевом кино девяностых.
Ромбоиды не торопились. Они медленно, под градом пуль и гранат, уничтожали позиции людей.
Синеватое излучение крайнего ромба поразило наскоро собранный гараж с грузовиками. Столб огня поднялся в воздух. В тылу начался пожар.
Ещё один противник ударил по блиндажу с боеприпасами. Град осколков от сотен мин тут же посыпался на поле с оглушительным грохотом.
Центральный агрессор провел горячей волной по позициям левее Влада. Там несколько человек превратились в угли. Что-то довольно громко рвануло.
Спустя пару минут, некогда мощная линия обороны стала гигантским огородом, жирно распаханным под зиму.
Ромбы приближались, сканируя обстановку вокруг. Создавалось ощущение, что им безумно интересно. И никакого разгрома российских сил не было. Только приятная экскурсия.
Командование сборных отрядов всё ещё оставалось на боевом посту. И в полевом штабе царило сущее безумие.
Лебедев ревел, как сумасшедший. Требовал связи. Интернет и спец. каналы напрочь перестали работать.
Генералы и старшие офицеры делали вид, что пытаются всё исправить. Хотя они просто не понимали, что вообще можно сделать.
Один седой военный валялся в углу. От увиденного на мониторе, старик упал в обморок. Приводить в чувства его никто не пытался.
Вдруг среди волны ругани, оправданий, клацанья кнопок стало до боли спокойно.
— Смотрите! Туда в центр. Он как будто нас видит, — сказал майор. Тот самый помощник командующего.
— Какого ещё хрена? — Рявкнул Лебедев и осекся.
Он заметил, что миновав разрытую полосу земли, один из парящих кристаллов явно вырвался вперёд. Его лицевая плоскость переливалась «цветомузыкой». И он смотрел, если можно так выразиться, в сторону командного штаба.
Расстояние сокращалось. Холод медленно окутывал сердца недавно ещё бравых генералов.
— Эвакуироваться! Срочно! — В гудящей тишине заявил полноватый генерал-майор.
— Поздно, Васильев. Теперь поздно, — падающим голосом сказал Лебедев.
Кто-то отчаянно запричитал. Кто-то закрыл глаза. Все предчувствовали одно. Но надеялись, по русской традиции, что «образуется».
Авось. Древний как мир и дремучий, как сибирская тайга. Известен ли он был внезапным захватчикам?
— Что делать будем, товарищ командующий?
— Молиться, мужики. Осталось молиться.
Лебедев снял форменную фуражку, постаравшись вспомнить хоть что-то духовное. В голове крутились отрывки официальных речей, замечания и приказы.